Королевский корсар

Представитель власти помолчал. На его просвещенный взгляд, корыто, являвшееся предметом торговли, вряд ли стоило и трех с половиной. Но он промолчал. Ниже станет понятно почему.

— Вы располагаете такой суммой? — обратился он к покупателю.

И тут Уильяму стало нестерпимо стыдно. Пяти тысяч у него в сундучке не было. Когда-то было три с двумя сотнями, а теперь и того не осталось.

— Что же вы молчите?!

К Кидду, держащему на коленях квадратный тисовый ящик с медной почерневшей ручкой, обратились пять пар заинтересованных глаз. У него горло перехватило от волнения, и он не в силах был вымолвить ни слова, ни звука. Трудно сказать, каким образом разрешилась бы эта неприятная пауза, когда бы не давешний матрос, подливавший масло в светильники. На этот раз он явился с подносом, на котором стоял массивный стеклянный штоф и с полдюжины оловянных стаканов. Мсье Жаке и мсье Леруа одновременно зашипели на него. Он лишь пожал плечами:

— Вы же сами велели, господин капитан.

— Кретин! — крикнул ему в ответ мсье Леруа.

Уильям опять-таки не понял смысла перебранки, но в душе у него зародилось некое сомнение. Он был еще не готов оформить его в слова какого-то вопроса… Его отвлек судейский чиновник, нервно дернувший его за локоть:

— У вас есть хоть какие-то деньги?

— Три тысячи фунтов.

Раздался всеобщий вздох облегчения. Леруа так просто просиял. Жаке вытер пот с широкого лба. Чиновники как по команде сняли парики.

— Вы согласны на эту сумму, господа?

— Да, — в один голос заявили французы.

А Леруа добавил, ласково улыбаясь Уильяму:

— О выплате остальных денег мы поговорим попозже, возможно, наш партнер согласится поделиться частью своих доходов после первого или, скажем, пятого рейса.

Доверие Уильяма к этому человеку сделалось вновь незыблемым. Он был готов полюбить его. Какой великодушный человек, он готов ждать, когда придет время барышей. Отец будет доволен тем, что его беспутному сыну удалось свести такое ценное знакомство. О потраченных фунтах можно теперь не волноваться.

Судейский продолжил:

— Осталось пересчитать деньги и поделить пополам. Счастливый Кидд добавил:

— И спрыснуть нашу сделку.

Но никто не поддержал это веселое предложение. Тогда Уильям встал и сам плеснул себе в стакан немного джина, так сказать, на правах нового хозяина. К немалому его удивлению, два француза и три англичанина остались сидеть на местах, причем глядя в глаза друг другу и не произнося ни единого слова.

— Как это пополам? — наконец выдавил из себя Франсуа Леруа.

— Так, — невозмутимо ответил старший чиновник и не торопясь надел парик на вытянутую, как яйцо, голову.

Уильям Кидд, новый владелец «Веселого бретонца», с явным любопытством наблюдал за этой сценой. Ему все еще не казалось, что она имеет к нему самое прямое отношение.

— Если вы думаете, господа, что вам все позволено на том лишь основании, что вы являетесь… — заревел, наливаясь кровью, мсье Жаке, но старший чиновник махнул на него рукой и досадливо поморщился:

— Берите полторы тысячи, если не хотите потерять все. Говорю совершенно серьезно, и даже, как вам это ни покажется невероятным, из симпатии к вам.

Молчавший дольше своего знакомого, мсье Леруа успел налиться кровью значительно сильнее его. Когда он встал, опираясь кулаками о столешницу, лицо его было темно-бордовым, в нем ничего не осталось от того веселого радушия, которое пленило легковерное сердце великовозрастного шотландского шалопая.

— Но вы же согласились на пятьсот фунтов. Это и без того немыслимые комиссионные.

Однако это возмущенное напоминание ничуть не смутило невозмутимых англичан. Один из них заметил:

— Мы соглашались на эти деньги, не зная точно, какая именно сумма может находиться в руках господина Кидда. Судя по его поведению, весьма странному поведению, он, я разумею сундук, мог вообще оказаться пустым.

— Как — пустым? — растерянно спросил Уильям, начиная догадываться, что попал в историю, которую трудно назвать приятной или веселой.

Никто не обратил внимания на его возглас.

Английский чиновник продолжил:

— Кроме того, возникли новые обстоятельства.

— Какие еще обстоятельства?

Судейский придвинул Уильяму лист пергамента:

— Распишитесь, сэр. Вот здесь.

Толстый желтый ноготь указал, где именно. В пальцах покупателя само собой оказалось заточенное гусиное перо, уже обмакнутое в чернила. Стакан с джином был как-то незаметно из этих пальцев вынут.

— Как же, господа…

— Расписывайтесь, расписывайтесь, господин владелец. Здесь, правильно, и вот здесь. Все. Процедура закончена.

Стакан с джином снова оказался в руке у обалдевшего Уильяма. Это все орудовал тот самый матрос. Он тихонько прошептал на ухо своему новому хозяину:

— Пейте, пейте.

Хозяин выпил и дальнейшую сцену наблюдал через слегка искаженное стекло быстро нараставшего опьянения.

— Я все же прошу объяснений, господа! — громко попросил мсье Леруа.

Англичане сворачивали пергаменты и поправляли парики. Булькал наливаемый в стакан Уильяма джин.

— Дело в том, что завтра на рассвете бристольский порт будет закрыт.

— Почему?

— Вы не догадываетесь?!

По губам англичан пробежали снисходительные улыбки, информированный человек всегда чувствует свое превосходство над пребывающим в неведенье.

— Завтра в городе будет объявлено, что Англия и Франция находятся в состоянии войны.

Конечно же, после этих слов установилось молчание. Другой чиновник расшифровал слова, произнесенные коллегой:

— Ваш «Бретонец» будет арестован, а затем и конфискован. Это-то вы можете уразуметь? Вам нужно выйти из порта немедленно. Насколько мне известно, вы плаваете именно по французскому паспорту.

Мсье Леруа шумно сглотнул слюну:

— Как же мы выйдем, у нас ведь еще нет разрешения, мы должны его получить только завтра у капитана порта.

— Вот за то, чтобы избавить себя от этой неприятной и опасной процедуры, вы заплатите нам полторы тысячи фунтов. Теперь вам все ясно?

— Что значит — ясно? Какая еще война? Что вы всё такое говорите?! — пьянея и трезвея одновременно, рванулся вперед Уильям Кидд.