Кровавый дождь (ЛП)

Рик Спилмен

Кровавый дождь

Убийство, безумие и муссон

          Рик Спилмен

        Кровавый дождь

Убийство, безумие и муссон

Original title: "Bloody Rain" by Rick Spilman

Перевёл с английского Виктор Федин

          --- * * * ---

«Королева Шарлотта», ожидая погрузки, стояла на якоре напротив причалов Калькутты — порта, расположенного на берегу Хугли, одного из протоков реки Ганг. Это был ухоженный железный трехмачтовый барк — изящный, низкобортный, хороший ходок в бейдевинд, который во всех отношениях представлял собой вершину судостроительного искусства. Его единственный, но крупный недостаток заключался в личности человека на квартердеке, которого судовладельцы поставили им командовать.

Капитан Джон Макферсон был мужчиной высоким и дородным. Его широкие плечи выдавались как реи над корпусом солидного судна. В его коротко подстриженных черных волосах проблескивала седина. Многие годы, проведенные под постоянным воздействием ветра и солнца, ясно читались на его лице, черты которого говорили не столько о его возрасте, сколько о твердой непреклонности без малейших следов какой-либо мягкости.

Макферсон, без сомнения, был истинным хозяином на своем судне. Он уверенно управлял им независимо от того, были ли люди перед мачтой [1] истинными моряками или сборищем никудышных трущобных отбросов и фермеров, не отличавших шпигата от свиного уха. Восьмидесятые года 19-го века были трудным временем для парусников с прямым вооружением, и судовладельцы нуждались в твердой руке, которая могла выжать из судна всё до последнего пенса и десятой доли узла. Именно этого желали владельцы, и капитан Джон Макферсон подходил для этой задачи как никто другой.

Была середина июня, и зной напоминал адское пекло. Под безжалостным солнцем черный железный корпус «Королевы Шарлотты» превратился в духовку. Натянутый над палубой брезент почти не помогал, и люди буквально варились в жаре, исходившей от самого корпуса.

Многие из шкиперов в таких условиях дали бы поблажку своим морякам, но для капитана Макферсона это была просто очередная стоянка в порту. Что до матросов, то он считал, что безделье — мать всех пороков. Он всех держал в ежовых рукавицах: скоблить, скрести, смазывать, красить, найтовить — и наплевать на жару.

Он надзирал за работами с квартердека, одетый в полотняный мундир поверх хлопчатобумажной рубашки, предпочитая игнорировать жару, нежели дать поблажку себе и команде. Если он сам может выдержать, то и они смогут. Он замечал ненависть и страх в глазах баковых парней, когда кто-то из них украдкой бросал взгляд на корму. Макферсон только ухмылялся — так и должно быть.

Порядок и дисциплина — только это имело значение, и порядок неукоснительно поддерживался, даже если для этого надо было время от времени посылать старпома [2], чтобы тот проучил волынящего матроса кулаком или кофель-нагелем промеж глаз. Иногда он брал с собой пистолет, заметно выпирающий из кармана мундира — просто как предупреждение какому-нибудь матросу, вздумавшему поднять голос.

Некоторые капитаны и помощники были жестоки лишь потому, что они верили в необходимость жестокости для блага службы. Капитану Макферсону она просто нравилась. Это было видно по его глазам. Суда, которыми он командовал, чаще всего совершали быстрые переходы, что нравилось судовладельцам. Также они ценили вероятность дезертирства части матросов до завершения рейса, что позволяло сэкономить расходы на заработную плату. В глазах владельцев капитан Макферсон был действительно превосходным офицером.

Настоящие моряки видели его насквозь и презирали как человека. Но они склоняли головы и подчинялись, так как не имели выбора. Команда «Королевы Шарлотты» во многом состояла из зеленых салаг и всяких береговых отбросов. Одной из причин такого положения вещей было то, что опытные матросы держались подальше от этого судна и попадали на борт, попавшись в пьяном виде на удочку шанхаера [3].

На корме также все — от старпома до стюарда — боялись капитанского гнева. Такая вот обстановка царила на борту. Старик [4] был подобен погоде, на которую можно ворчать, но с которой следует смириться, так как изменить её никому не по силам.

--- * * * ---

На второй день стоянки на этой мутной реке капитан Макферсон прохаживался по квартердеку. Внешне спокойный, он весь кипел от гнева. Они уже должны были начать погрузку, но груз запаздывал. Всё утро он провел в конторе судового агента, слушая скулёж стивидора [5], низенького толстого индийца, который постоянно вытирал пот со лба грязной ветошью. Лихтера [6] заняты. Груз не прибыл. Они не могут приступить к погрузке, так как груз не доставлен на лихтера, которых еще нет.

— Будьте уверены, сааб [7], мы делаем всё, что в наших силах. Буквально всё. Как только груз прибудет и лихтера освободятся, мы немедленно и быстро займемся погрузкой. Не беспокойтесь, сааб.

Макферсон схватил его за воротник.

— Не смей обращаться ко мне так, ты, никчемный язычник. Ты должен титуловать меня «капитан». Ты достанешь лихтера и груз, или пожалеешь, что родился человеком, а не тараканом.

Макферсон отпустил воротник. Стивидор промямлил «Да, господин капитан», и быстро убрался из офиса. Макферсон поправил свой мундир и направился к пристани, откуда он мог на лодке добраться на свое судно. В его нагрудном кармане лежала телеграмма от владельцев с запросом о дате выхода из порта — дате, которую он не мог назвать, не имея информации о начале погрузки. Будь проклята эта Восточная Телеграфная компания, думал он. Жизнь была намного лучше во времена, когда скорость передачи информации не превышала скорости пакетбота, и любой шкипер улаживал свои дела без докучливого вмешательства лондонской конторы.

--- * * * ---

Капитан Макферсон стоял на квартердеке и смотрел на своего старпома Роберта Джонстона, который покачивающейся походкой бывалого моряка шел от полубака в сторону кормы. Джонстон был приличным помощником, вероятно, лучшим из моряков на борту судна, но он был слаб, а Макферсон ненавидел слабых офицеров. Джонстон слишком мягко обращался с матросами, а из этого ничего хорошего не может выйти.

Старпом поднялся по трапу на квартердек.

— Итак, мистер Джонстон — протянул Макферсон.

— Сэр, полагаю, мы можем отменить послеполуденные работы. Мы имеем хороший задел, да и жарища такая ужасная.

Капитан уставился на помощника:

— Вы пытаетесь разжалобить меня, мистер Джонстон? Думаете, что я не замечаю жару?

— Нет, сэр — ответил Джонстон.

— Пусть продолжают работать. А если вы не справляетесь со своими обязанностями, то я могу найти кого-нибудь попроворнее.

Эта угроза так часто повторялась, что помощник не видел смысла возражать.

— Вы обыскали помещения полубака?

— Так точно, сэр. Шесть бутылок, сэр. Все выброшены в реку.

Макферсон был ярым противником распития спиртных напитков матросами. По его распоряжению помощники ежедневно обыскивали полубак в поисках небольших черных бутылок пойла, которое попадало на борт с лодок речных торговцев. По его мнению, на свете не было ничего худшего, чем пьяный матрос. Пьянство было слабостью, которую он ненавидел в других и втайне презирал в себе. Капитан, однако, не баковый матрос. Он пил, но это являлось прерогативой капитана, к тому же он считал, что умеет сохранять контроль над собой.