Путь Никколо

— Полагаю, что да, — согласилась она. — Но хочу тебе сказать, что я не имею ни малейшего представления, что произошло в Лувене, за исключением ухода Оливье и того, что Феликс поставил на его место какого-то новичка. Он вообще был там?

— Да, — подтвердил Клаас. — Но ему нелегко улавливать все подробности. Это придет. И если демуазель желает, я могу рассказать ей, как я вижу это.

— Я желаю, чтобы мне хоть кто-нибудь что-нибудь сказал, — заявила Марианна де Шаретти. — Полагаю, тебе лучше сесть вот там, не слишком близко. И расскажи мне также, что ты имел в виду, говоря о запахе денег.

Так что он рассказал ей не только о Лувене, но также о Тоби Бевентини и его дяде, и о Квилико, и о крестнике Папы Римского, и о Проспере Камулио де Медичи. И о миланских и константинопольских родичах Николаи Джорджо де Аччайоли, грека с деревянной ногой, который, собственно, и стоял у истоков всей этой затеи.

Она выслушала его до конца сидя совершенно неподвижно.

— А теперь ты говоришь. — Тобиас обнаружил эти залежи?

— Да, — подтвердил Клаас. Он раскраснелся, дыхание участилось, а глаза горели. — Я не думал, что ему удастся, или что он захочет поделиться с нами. Ему помог мессер Проспер. Он посол на службе миланского герцога, но также близкий друг Адорне.

— Значит, и Ансельм Адорне знает об этом? — уточнила она. — Вот откуда твой выигрыш в лотерею. А я так поняла из твоих слов, что монополия принадлежит венецианцам.

— Пока что да, — подтвердил он. Воодушевление было уже не столь явным. Она не выказывала особого восторга, и он продолжил, словно делая самый обычный доклад: — Генуэзцы не знают точного местонахождения этих залежей… Только что это где-то в папской области. Точные сведения о месте, объемах и качестве этих месторождений будут подготовлены и заверены нотариально весной. Исключительно для сведения венецианцев. Тогда они заплатят нам.

— Каким образом?

— Несколькими способами. Это еще предстоит обсудить. Вот почему мне нужно вернуться в Милан. По крайней мере, одна из причин.

— Понимаю. — Она по-прежнему сидела на стуле неподвижно, сложив руки на коленях. — Стало быть, ты говоришь о том, чтобы заполучить долю прибылей от единственного в мире запаса квасцов?

Он коротко пояснил:

— В лучшем случае на два года Может, и меньше. Но выгода несомненна. А эти деньги позволят вам развить свое дело в нечто действительно стоящее.

— Ах, да дело… Возможно, нам стоит поговорить о более приземленных вещах. К примеру, о том, как идут дела в красильне. Возможно, ты слышал о наших проблемах?

Его возбуждение теперь улеглось совершенно, и все же Клаас держался как ни в чем ни бывало.

— Да. Они не смогли отыскать того человека, который обычно чинит наши насосы. Протекающий чан нужно будет заменить. Мелкие неприятности. Ваш мейстер Грегорио с ними справится.

— И ты слышал также, — продолжила она, — о ссорах среди работников и о недовольстве Хеннинка. Это все из-за мейстера Грегорио. Он был одним из тех, кого ты предлагал на это место. Я уверена, что он подходит лучше всего для этой работы, но с людьми он управиться не в состоянии. А в курсе ли ты насчет этого иска по недвижимости?

— Я все уладил, — отозвался Клаас. — Зашел туда по пути к мейстеру Адорне. Они допустили ошибку. Мейстер Грегорио также сразу понял бы это. Он все уладит.

— То же самое говорю себе и я, — подтвердила Марианна де Шаретти. — Больше того, когда я обнаружила, что возможны неприятности, то поговорила с ним, и с Хеннинком. Похоже, я что-то сделала неправильно. А как насчет Лувена?

— Оливье обманывал вас, как я и говорил. Более того, ему, похоже, за это заплатили. Вот почему я взял с собой Кристофеля. Разумеется, он не получил постоянного назначения. Вы должны сперва сами встретиться с ним и принять решение. Но он способный и порядочный работник, и я предупредил его о возможных хищниках.

— Я так понимаю, что ты говоришь о Джордане де Рибейраке? — переспросила она. — Во время нашего последнего разговора ты заявил, что он тебя не слишком тревожит.

Он поджал губы.

— Не знаю точно, о ком я веду речь. Но у преуспевающих людей всегда есть соперники. Лучше проявить осторожность.

Марианна де Шаретти откинулась на спинку стула и взглянула на него.

— И когда же ты возвращаешься в Италию? На будущей неделе?

На сей раз он не стал играть лицом.

— Не прежде чем состоится турнир Белого Медведя.

— Стало быть, через две недели. После чего у меня останется предприятие в Лувене, над которым нависла угроза со стороны и во главе которого стоит какой-то незнакомец. Останется красильня в Брюгге, где также хватает неприятностей в отсутствие прежнего стряпчего, на место которого заступил теперь другой незнакомец. Вероятно, вполне способный, но по чьей вине сейчас мои работники ссорятся между собой. Я приобрела недвижимость, которая повлекла за собой проблемы с законом. Организовала посыльную службу, тайны которой означают не только деньги, но и большую опасность. Я влезла в долги. Наемники моего супруга из маленького отряда, призванного защищать в пути других торговцев или вельмож, теперь призвали на службу втрое больше солдат, приобрели оружие и доспехи и сделались участниками полномасштабной войны, возложив на меня ответственность за все убийства, возможные судебные иски от понесенных потерь, включая те, что будут вызваны спорами между двумя соперничающими капитанами.

Она бросила взгляд на Клааса, стараясь, чтобы в голосе не сквозила усталость.

— Ты предложил все это. Я согласилась. Я планировала это с тобой вместе. Я польщена и благодарна Ты был совершенно прав: я хочу быть богатой. Хочу, чтобы мое дело расширялось и процветало; я хочу передать в наследство нечто значительное нашему с Корнелисом сыну. Ты полагал, что я смогу управлять всем этим, а позднее — Феликс займет мое место.

Она вновь помолчала, тщась унять дрожь в голосе.

— Но, дорогой мой, я не могу управиться с этим. Как бы сильно все они ни старались: Кристофель, и Грегорио, и Хеннинк, и даже Асторре, Томас и Юлиус, там, в Италии, они недостаточно умны, чтобы помочь мне в должной мере. Что же касается Феликса, то я знаю, и ты теперь знаешь… Он не способен на это, не желает этого и, полагаю, никогда не будет способен на большее, кроме как выкачивать из нас деньги, всякий раз, когда ему понадобятся восемь шиллингов на… на что там ему понадобились восемь шиллингов. Она взглянула ему прямо в глаза.

— Я не способна управлять компанией в таком виде. Твоя восхитительная задумка, весь этот план, который должен был сделать меня богатой, мне не по силам. Я никак не могу согласиться на это.

— Я надеялся, что Феликс будет развиваться быстрее, — заметил Клаас. И, почувствовав ее раздражение, поспешил добавить: — Ладно, да, я знаю. Он не скоро придет к этому. Но у него есть стержень. Я видел. Не ожидайте от него слишком малого. Отчасти и в этом корень проблемы.

Он замолчал, и тогда она подала голос:

— Вот это мне от тебя и требуется. Честная оценка. Относительно меня самой — тоже.

И вновь молчание. Нахмурившись, он посмотрел в огонь.

— Да, вы отлично справляетесь с уже устоявшейся командой. Но вам недостает опыта, как создать новую. Это не ваша вина. И к тому же все слишком разбросано. Я хотел предложить, чтобы как только Кристофель все поправит в Лувене, вы бы продали тамошнюю красильню и залоговую контору, а сюда перенесли только меняльную и ссудную часть, чтобы управлять ими из Брюгге. Через полгода все работники попривыкнут друг к другу, а вы — к ним.

— Но мы ведь сошлись на том, что я не в состоянии в одиночку удержать все в руках на полгода, — возразила она. — И даже после… Самые лучшие команды распадаются и требуют замен. С этим мне также не справиться. И даже будь у меня прямо сейчас в руках самая лучшая в мире команда ей не под силу охватить тот замысел, который ты предлагаешь насчет этих квасцов.

Он по-прежнему хмурился в задумчивости.

— Верно, этим я займусь сам. Разъезды для меня не составляют труда. Но вы правы, необходимо, чтобы здесь, в Брюгге, все было отлажено как можно лучше.