Закон пустыни

39

Целую ночь Пазаир размышлял, сидя в позе писца перед статуей бога Тога, изваянного в виде павиана с короной в форме лунного диска. Храм стоял молчаливый; на крыше звездочеты наблюдали за небесными светилами. Все еще находясь под впечатлением беседы с фараоном, судья наслаждался последними часами покоя, оставшимися до его вступления в должность, до того как он переступит порог нового существования, которого не искал. Он вспоминал тот благословенный момент, когда Нефрет, Смельчак, Северный Ветер, Проказница и он готовились отправиться в Фивы, мечтал о спокойной, неторопливой жизни в маленькой деревушке Верхнего Египта, о своей нежной подруге, о естественной смене времен года, вдалеке от государственных дел и человеческого тщеславия. Однако теперь это была лишь мечта, далекая и недоступная.

Два молчаливых жреца отвели Пазаира в Дом Жизни, где его встретил Лысый. Будущий визирь встал коленями на циновку; Лысый возложил ему на голову деревянную табличку с храмовым уставом, потом дал хлеба и воды.

– Ешь и пей, – приказал он. – Сохраняй бдительность в любых условиях, иначе твоя пища станет горька. Пусть твои дела будут такими, чтобы горе превращалось в радость.

Пазаир надел набедренную повязку старинного покроя, льняное платье и короткий парик, его тело было вымыто и умащено благовониями. Жрецы повели его в царский дворец, вокруг которого собралась толпа любопытных. Накануне глашатаи возвестили о том, что назначен новый визирь.

Сосредоточенный, равнодушный к приветствиям, Пазаир вошел в большой зал приемов, в центре которого на троне сидел фараон. Голова царя была увенчана двумя коронами – белой и красной, что символизировало нерушимое единство двух частей страны – Верхнего и Нижнего Египта. По обе стороны от него находились его друзья, в том числе прежний визирь Баги и Бел-Тран, новый распорядитель государственной казны. Между колоннами расположились многочисленные придворные и сановники, среди которых Пазаир сразу заметил старшего лекаря. Вид у Нефретбыл торжественный и радостный, она не сводила с мужа глаз.

Пазаир встал напротив царя. Хранитель Закона развернул перед ним папирус с запечатленным в нем духом уложений.

– Я, Рамсес, фараон Египта, назначаю Пазаира визирем, защитником справедливости и опорой страны. В действительности ты получаешь сегодня не льготы, не милости и не благосклонность с моей стороны, поскольку работа, которая тебе предстоит, вовсе не легка и приятна, но, напротив, горька, как желчь. В любом деле, которое ты будешь рассматривать, действуй в соответствии с Законом, будь справедлив по отношению к любому человеку, каково бы ни было его положение. Веди себя так, чтобы заслужить уважение окружающих своей мудростью и ясностью речей. Властвуя над подчиненными, не оскорбляй никого, будь с ними мягок. Не замыкайся в молчании, смело иди навстречу трудностям, не отступай перед препятствиями. Пусть твоя манера судить людей будет прозрачна, не прячь от них ничего, твои доводы должны быть им понятны. Вода и ветер расскажут о твоих делах и донесут твои слова до каждого. Действуй так, чтобы никто не мог обвинить тебя в несправедливости по отношению к нему, ты обязан выслушать каждого. Не оказывай никому предпочтения, суди знакомого тебе так же, как и незнакомого, не старайся никому понравиться, в то же время избегай чрезмерной суровости и неуступчивости. Карай бунтовщика, наглеца и болтуна, ибо они сеют смуту и разрушения. Твое единственное прибежище – Закон богини Маат, который остается неизменным с незапамятных времен и пребудет вечно. Честность и справедливость должны стать твоим образом жизни.

Склонившись перед фараоном, Баги сжал руками медное сердце, висевшее у него на груди, снял его и передал монарху.

– Оставь у себя этот символ, – повелел Рамсес, – за долгие годы службы ты показал себя достойным его, и он останется у тебя навсегда. Пусть твоя старость будет счастливой и спокойной, однако не забывай помогать советами твоему преемнику.

Прежний и новый визири дружески обнялись, после чего Рамсес повесил на шею Пазаиру новое сверкающее сердце, сделанное ремесленниками в его мастерских.

– Отныне ты – олицетворение справедливости, – возвестил фараон, – и должен заботиться о счастье Египта и его жителей. Ты – та самая медь, что защищает золото, ты визирь, защищающий царя, действуй сообразно с тем, что я сказал тебе, не впадая ни в безволие, ни в раболепие, и учись воплощать мысли фараона. Каждый день я жду от тебя отчета о проделанной работе.

Придворные почтительно приветствовали нового визиря.

Управляющие провинциями, правители областей, писцы, судьи, ремесленники, мужчины и женщины Египта восхваляли нового визиря. Пиры в его честь организовывались повсеместно, гости на них вкушали изысканные блюда и пили лучшие вина.

Чья судьба может сравниться с судьбой визиря? Многочисленные слуги стараются предупредить его малейшие желания, к его услугам лодка из лучшего кедра, к столу его подаются самые сочные блюда, самые тонкие вина; услаждая его слух, музыканты, исполняют сладчайшие мелодии; в его виноградниках вызревает черный виноград, его кладовые полны самой свежей рыбой и лучшей дичью, которую зажаривают с пряными травами. Визирь восседает на креслах из эбенового дерева, возлежит на кровати из золоченого дерева с мягкими подушками; в особой комнате его ждет слуга, который сделает ему массаж со специальными мазями, чтобы снять усталость.

Однако все перечисленное – не более чем видимость. Его труд будет «горше желчи», как было сказано фараоном на церемонии вступления в должность.

Нефрет – старший лекарь царства, Кани – главный жрец Карнака, Кем – начальник стражи… Кажется, боги сделали окончательный выбор в пользу справедливости, дав этим людям возможность служить на благо страны? Кажется, небо должно быть безоблачным, сердце – радостным, но на душе у Пазаира было тяжело и неспокойно.

Времени в запасе – меньше года, и на страну могут опуститься черные сумерки.

Нефрет обняла мужа и прижала к себе. Визирь все рассказал ей о своей встрече с Рамсесом: разделив с ним его тайну, она разделила и боль. Взгляды их потерялись в бесконечной синеве неба, где поблескивали звезды, одна из которых была душой Беранира.

Пазаир согласился переехать в поместье с домом, садом и землями, которые фараон предоставлял своему визирю. Отобранные Кемом стражники отныне будут нести караул у входа в обширные владения, огражденные высокой стеной, а другие – наблюдать за происходящим там из соседних домов. Никто не мог приблизиться к этому жилищу, не предъявив пропуск или специальное приглашение. Расположенная неподалеку от царского дворца, эта резиденция представляла собой островок зелени, засаженный пятью сотнями деревьев, среди которых было семь десятков смоковниц, тридцать персиковых деревьев, девять ив и десяток тамарисков. Редкие растения, вывезенные из Нубии и Азии, были представлены лишь несколькими экземплярами. В виноградниках вызревали ягоды, предназначенные на вино только для визиря.

Зеленая обезьянка Нефрет была очарована новой обстановкой: она носилась взад и вперед и срывала с деревьев и кустов разные лакомства. Сад был ухожен стараниями двух дюжин садовников; часть земли была отведена для выращивания овощей, поделена на квадратные участки, по границам которых пролегали оросительные каналы. Водоносы доставляли влагу и к расположенным террасами фруктовым садам.

В центре сада располагался колодец пятиметровой глубины. Рядом помещалась защищенная от ветра беседка, куда вели наклонные мостки с перилами: здесь можно было принимать солнечные ванны даже зимой. В тени больших деревьев, куда задувал северный бриз, был оборудован еще один укромный уголок – там можно было спасаться от летней жары возле квадратного водоема, предназначенного для купания.

Но старая циновка, оставшаяся от прежних времен, была с Пазаиром всегда, несмотря на многочисленную и удовлетворявшую самым требовательным вкусам мебель, которой было обставлено жилище. Качество противомоскитной сетки поразило его воображение, а на Нефрет самое сильное впечатление произвели разнообразные щетки и метелки, которые помогут ей содержать дом в образцовой чистоте.