Выкуп стрелка Шарпа

Шарп сунул в карман ключ, надел шинель, нахлобучил шапку:

— До ночи обернусь, — пообещал он стряпчему, нагибаясь поцеловать Люсиль и сына.

Француженка судорожно вцепилась в него:

— Ричард!

— Пригляди за Патриком, любовь моя, — стрелок высвободился и поцеловал её снова.

Лебек и его люди помогли Шарпу запрячь лошадей. Один из бандитов вызвался кучером. Лебек и майор устроились сзади. Капрал распахнул шинель, демонстрируя стрелку пистолет:

— Жаль, не удалось тебя шлёпнуть в Неаполе.

— Что, был там с Дюко? — полюбопытствовал Шарп. — Не припомню тебя.

— Зато я помню.

Лебек рявкнул, чтоб открывали ворота. Возчик щёлкнул кнутом, и телега тронулась с места.

С неба посыпался первый снег. Мокрые рыхлые хлопья таяли, касаясь земли. Телегу мотало из стороны в сторону. Справа Шарп впряг рабочего конягу, крупного и смирного. Левая лошадка была хоть и меньше, однако норовистее. Ещё пару лет назад она ходила передней правой в артиллерийской упряжке и, оказавшись вдруг слева, бузила. Этого-то Шарпу, который умышленно поставил лошадку не на её обычное место, и надо было.

— Подбери вожжи правого битюга, — втолковывал он ездовому.

— Учи учёного! — огрызнулся тот.

Возок снова подбросило, почти выкинув на дорогу Лебека.

— Подбери вожжи большой лошади, и пусть меньшая задаёт шаг.

— Слушай, заткнись! — зло прошипел возчик, щёлкая кнутом.

Рабочий конёк послушно рванулся вперёд, артиллерийский взбрыкнул. Телегу тряхнуло. Ездовой ругался, стегал животных кнутом, но воз мотыляло, как лодку в шторм.

— Я же тебе объясняю, болван! — орал Шарп, — Пусть меньшая ведёт.

Лебеку, наконец, надоело отбивать зад на ухабах:

— Стой!

Ездовой натянул вожжи.

— Так, — сказал Лебек Шарпу. — Лезь на его место. И смотри у меня!

Он опять распахнул шинель, устрашая стрелка видом заткнутого за пояс пистолета. Шарп вскарабкался на облучок, приняв вожжи у пересевшего назад бандита. Капрал, твёрдо вознамерившийся не спускать с майора глаз, тоже примостился на облучке. Этого и добивался Шарп. Теперь можно было переходить к следующему пункту его плана. Не здесь. За деревней. Шарп причмокнул губами и, укоротив донельзя вожжи рабочей лошади, предоставил артиллерийской полную свободу действий. Воз скатился по склону к селению. Снег налипал белыми шапками на сучья деревьев, небо было серым. Похоже, будет метель. При таком снегопаде и без метели нечего было думать о том, чтобы до ночи успеть в Кан и обратно. Впрочем, Шарп не собирался ехать в Кан к несуществующему мсье Плако, стерегущему несуществующие ценности в несуществующем сундуке на Рю-Довиль. Единственным богатством Шарпа была его женщина и его сын. Замотанные до самых глаз крестьянки спешили в церквушку к праздничной мессе. Раскланиваясь с некоторыми из них, Шарп увидел Жака Малана, взирающего на англичанина с порога трактира.

Провожая телегу недружелюбным взором, здоровяк презрительно плюнул под ноги.

— Бонжур, мсье Малан! — сердечно приветствовал его Шарп.

Малан нырнул в харчевню, с силой хлопнув дверью. За постоялым двором Шарп свернул в переулок.

— Почему не по главной улице? — подозрительно осведомился Лебек.

— Так короче, — пояснил Шарп. — Чем раньше управимся, тем раньше окажемся в тепле.

— Холодно, чёрт! — поёжился капрал.

Он зябко повёл плечами, кутаясь в тонкую шинель. Пистолет ему будет извлечь трудновато, решил Шарп, но что толку? Майор придумал, как избавиться от конвоя, но понятия не имел, что ему делать дальше. Переулок тянулся мимо двора мясника, а затем резко обрывался вниз к ручью. Обычно на этом участке Шарп сходил с воза и вёл лошадей в поводу, однако сегодня, наоборот, дал телеге хорошенько разогнаться.

— Эй, поосторожней! — вырвалось у Лебека.

— Спокойно, я езжу тут каждый день, — соврал Шарп, настёгивая лошадей и натягивая вожжи так, чтобы заставить животных резко метнуться вбок.

Телега накренилась, колёса правой стороны оторвались от дороги. Сзади с воза кубарем слетели оба бандита. Шарп бросил кнут с вожжами и вцепился в косицы Лебека. Соскочив с облучка на вагу, стрелок дёрнул за собой опешившего Лебека и, держась за косицу драгуна одной рукой, кулаком второй врезал капралу по кадыку. Лебек захрипел. Задник телеги занесло и ударило о ствол дерева. Постромки лопнули, кони умчались.

Прокатившись по земле, Шарп вскочил на ноги и, ринувшись к Лебеку, пинком в голову лишил его сознания. Медленно вращались колёса опрокинутого возка. Морщась от боли в ушибленном боку, Шарп выпрямился. Следовало проверить двух других драгун. Один валялся без памяти, второй при виде Шарпа рванулся было к валявшемуся в стороне пистолету. Шарп погрозил отобранным у Лебека оружием:

— И не думай.

— Конечно, конечно, мсье! Не стреляйте! — испуганно поднял руки бандит.

Вырубив и его, Шарп стащил бесчувственные тела в кучу, обыскал и связал им запястья обрывками упряжи, обрезав её найденным у Лебека ножом.

— Три драгуна на одного стрелка, — бурчал Шарп. — Неудивительно, что мы выиграли войну.

На то, чтобы привести пленников в себя, понадобилось пятнадцать минут. Затем стрелок пинками погнал мерзавцев обратно в деревню.

Снег валил сильнее. Ещё не было полудня, но из-за снегопада казалось, что уже смеркается. С половиной шайки Шалона было покончено. Для того, чтобы разделаться с остальными, требовалась помощь.

На плите шкворчал гусь, которому не суждено было украсить тихий рождественский ужин. Шалон, впрочем, не желал ждать, пока приготовится птица, и Люсиль жарила яичницу с беконом для него и одного из двух драгун, оставшихся в шато. Третий головорез был послан на башенку, с которой просматривались оба моста через ров. Лорсе от яичницы отказался, удовольствовавшись хлебом и яблоками.

Сержант Шалон прошёлся по кухне и остановился за спиной Люсиль:

— С чего это тебе, милочка, взбрело взять в мужья англичанина?

— Мы не женаты, — коротко ответила Люсиль, поливая кипящим жиром яйца.

— Что, французов тебе недостаточно?

Лорсе поднял голову от расходных книг шато:

— Оставьте её в покое, сержант.

Драгун и ухом не повёл:

— Чем тебе плохи французы, краля? — он положил свои лапищи ей на талию и вдруг жадно схватил за грудь. — Нехорошо по отношению к старушке-Франции…

Возбуждённый полушёпот сменился воплем боли:

— Стерва!

Сержант отскочил, тряся кистью, на которую Люсиль плеснула из ложки горячим салом.

Шалон сжал ошпаренную руку в кулак для удара, но, видя, что соотечественница развернулась, готовая вытряхнуть содержимое сковороды ему в лицо, застыл.

— Сядьте, сержант, — устало попросил мэтр, — и успокойтесь. Яблоки у вас, мадам, ещё есть?

— В кладовке позади вас.

Поставив на стол две тарелки, Люсиль выложила половину яичницы на одну и замерла со сковородой над миской Шалона:

— Вам стоит извиниться, сержант.

Сковорода с пузырящимся на ней жиром накренилась над промежностью сержанта, и присевший за стол Шалон проглотил готовое сорваться с языка ругательство, угрюмо выдавив:

— Извините, мадам.

Люсиль наполнила его тарелку и безучастно сказала:

— Приятного аппетита.

— И всё же, почему англичанин? — полюбопытствовал Лорсе.

Люсиль пожала плечами:

— Однажды он пришёл. Пришёл и остался.

— То есть, вы позволили ему остаться, — поправил очкастый.

— Пусть так.

— Ему нечего делать во Франции, — поджал губы Лорсе.

Люсиль хмыкнула:

— Нечего делать? Он приводит в порядок мельницу, ухаживает за скотиной и садом.

— Во Франции, мадам, тысячи неприкаянных мужчин, с радостью бы делавших для вас то же самое. Эти мужчины, — Лорсе указал на двух драгун, уплетавших за обе щеки так, будто месяцами не видели еды, — сражались за Францию. Проливали кровь, голодали, мёрзли и что же получили в награду? Ничего! Жирному борову на престоле и его камарилье плевать на ветеранов!

— А-а, я поняла, — насмешливо бросила Люсиль. — Только вы один снизошли до нужд ветеранов, помогая им украсть чужое золото.