Александровский cад

– Эй, друг, дай послушать! – попросил Лешка акустика. «Слухач» медленно повернул голову в его сторону и что есть силы заорал:

– Вали отсюда! Сейчас начнется!!!

Лешка даже не успел обидеться. В воздухе послышался прерывистый звук электросирен, усиленный короткими гудками фабрик и заводов Замоскворечья. И тут же в небе со стороны Калужской заставы появилась стая «фокке-вульфов» и «юнкерсов».

Немцы летели необычно низко. Их тени зловеще отражались на стенах домов и скользили по лицам растерявшихся людей. Первая бомба ухнула где-то за музеем Пушкина. И только тогда все бросились врассыпную.

Второй снаряд взорвался на углу Волхонки и улицы Фрунзе. И вдруг Лешка с ужасом увидел, как именно в ту сторону побежали девушка с ребенком и пожилая женщина. Крик Казарина заставил их на мгновение остановиться. Старуха упала на землю, а мать с ребенком бросилась со всех ног в сторону ближайшего дома, чуть не угодив под несущуюся во весь опор полуторку. А в небе опять загудели двигатели – в дело вступила вторая пара немецких «юнкерсов». Главным объектом новой атаки была зенитная установка, стоявшая напротив Пашкова дома. Пикирующий самолет уже начал стрелять, когда, в два прыжка оказавшись на середине улицы, Лешка схватил девушку с малышкой и рванул ее в сторону от дороги. По мостовой застучали две дорожки разрывов от пулеметных очередей.

Одна пропахала асфальт в том месте, где только что стояли мать с ребенком. Другая прошла по мешкам, защищавшим зенитку, и разорвала гимнастерку на груди одного из артиллеристов. Сам плохо соображая, Лешка успел лишь бросить подопечных на асфальт и накрыть сверху своим телом. И в этот момент рядом рухнул дом, к которому еще несколько секунд назад бежали девушка с ребенком. Когда Казарин поднял голову, он успел увидеть, как блеснули сквозь густую пыль немецкие кресты и самолеты скрылись за домами. Где-то в районе Арбата прогрохотало еще пять залпов, после чего наступила зловещая тишина. Выждав немного, Алексей помог подняться обессилевшей от страха мамаше, смахнул пыль с головы девочки, подмигнул ей и вдруг строго сказал:

– Запомните, гражданка, когда бомбят – дуйте от дома подальше. Или кирпичом убьет, или стеной завалит…

Оглушенная взрывами женщина только кивала головой. Казарин махнул рукой, еще раз подмигнул испуганному ребенку и зашагал по улице.

До морга, который помещался на улице Грановского, Лешка дошел пешком. Судмедэксперт внимательно изучил его удостоверение и только после этого повел темными коридорами в дальний конец морга. Казарин первый раз в жизни находился в подобном месте. Гнетущая обстановка и запах формалина повергли его в состояние шока. А когда судмедэксперт подошел к одному из столов и откинул простыню, Лешка чуть не потерял сознание. Перед ним лежал совершенно голый человек с пробитой головой.

– Чем это его? – пробормотал Казарин, опираясь рукой о край стола.

Медик равнодушно хмыкнул:

– Весьма странный предмет… Имеет острый край и весит килограмма три-четыре…

Затем он откинул у трупа волосы со лба, от чего Лешку чуть не стошнило.

– И что примечательно, – деловито продолжил медик, – в лобно-теменной области, в месте перелома, углубление, как будто от круглого набалдашника.

– Набалдашника?

– Не могу сказать точно, но очень похоже на то. Может, тростью ему по голове съездили, может, еще чем.

Казарин переварил информацию.

– Других повреждений на теле не обнаружено?

– Да вроде бы нет.

Лешка еще раз оглядел тело.

– Не ищи, все равно ничего не найдешь. Мужику достался такой удар, что все остальное уже не имеет значения. Будь уверен…

…Оказавшись на улице, Лешка не мог надышаться.

Пройти напрямую в Кремль Казарину не удалось. После бомбардировки Моховую перегородили в нескольких местах, и пришлось идти в обход.

В витринах гостиницы «Москва» его взгляд привлекли карикатуры с изображением паникеров и болтунов. Под ними помещались надписи: «Болтун – находка для шпиона. Вот типы разного фасона», «Язык длины необычайной. Может сболтнуть и военную тайну», «Вот два уха с обеих сторон. Влетает муха, вылетает слон». Но больше всего Лешке понравилась карикатура, под которой было написано: «Очки розовее розочек Шпионов-волков принимает за козочек». Казарин рассмеялся. Ему почему-то вспомнился поэт-милиционер, читавший стихи собственного сочинения и мешавший караулить Когана. – Когда товарищ Сталин ведет страну вперед, Ты должен быть из стали, любить жену, народ… – пробормотав эти нетленные строки, Казарин вначале замотал головой от удовольствия, затем произнес: – Глубоко! – и расхохотался, спугнув двух девушек, проходивших мимо…

Лешка зашел в кабинет Шапилина и застал начальника за чтением какой-то бумаги.

– Вот сволочи! – выругался Петр Саввич. Лешка уже хотел принять это на свой счет…

– Гляди… Вот как о нас «за бугром» думают!

Генерал сунул ему под нос вырезку из английской газеты. Сбоку аккуратно был наклеен перевод: «…по мнению английских консьержек, СССР сможет оказывать сопротивление немцам не более трех месяцев».

– Как тебе?

Казарин пожал плечами:

– А вот все дворецкие считают, что четыре. Кому будем верить, Петр Саввич?

– Все остришь?

Шапилин пристально посмотрел на Лешку и только сейчас увидел, что весь китель Казарина покрыт пылью и известкой.

– Где это тебя так?

– Под бомбежку попал. Шапилин озабоченно нахмурился.

– Новости есть?

Казарин кивнул и начал свой доклад:

– Я побывал в морге. Судмедэксперт говорит, что Панина ударили весьма странным предметом. Все! Насчет самого убийства… – Лешка выждал эффектную паузу и произнес: – Убийство произошло во время боя курантов, кабинет Панина совсем рядом, в приемной была открыта форточка, поэтому Горюнов ничего и не услышал. А уйти убийца мог только по черному ходу.

Шапилин удивленно посмотрел на Лешку:

– Про куранты мы как-то не подумали. А вот насчет черного хода – это ты пальцем в небо. Нет такого. Это мы точно проверили.

– Значит, плохо проверяли. Шапилин взорвался: