Рождество стрелка Шарпа

— Пастухи — это хорошо, — усмехнулся Шарп, — По-рождественски. Там ведь были какие-то пастухи? Пастухи и волхвы, да?

— Точно, сэр, — подтвердил д’Алембор.

Капитан никак не мог свыкнуться с мыслью, что Шарп не получил никакого образования, а читать выучился, сидя в индийской темнице.

— Нам в приюте каждое Рождество читали эту историю, — вспомнил Шарп, — Приходил жирный поп с бакенбардами, как у того сержанта, которого накрыло картечью под Саламанкой. Мы сидели и слушали. Попробуй, зевни. Мигом Библией по башке прилетало!

— Ну, по крайней мере, после его уроков библейские истории для вас больше не тайна за семью печатями.

— Да где там. С Библией меня познакомил потом один шотландский полковник. Он читать меня по ней учил.

Шарп с капитаном шагали по северной дороге, ведущей от Ирати к французской границе. На южном просёлке Шарп отыскал отличную позицию для встречи драпающего французского гарнизона и теперь хотел увериться, что с тыла не ожидается никаких сюрпризов.

— Вам понравилась Индия? — полюбопытствовал д’Алембор.

— Жарковато, а жрачка такая, что лучше не знать, из чего приготовлено… Вообще, понравилось. В Индии мне довелось служить под началом лучшего полковника, которого только можно представить.

— Уэлсли?

— Нет, не Уэлсли, — покачал головой майор, — Носач — умница, конечно, но от его обхождения и замёрзнуть недолго. Тот полковник был лягушатником. История длинная и нудная, боюсь, заскучаешь, Далли. Да, служил я врагу. Уэлсли послал. А полковника того звали Гуден. Он был добр ко мне, даже во Францию хотел забрать. Грешен, я почти соблазнился.

Д’Алембор хотел было спросить, что стало с Гуденом, однако по опыту капитан знал, насколько трудно разговорить Шарпа. Даже на расспросы, как он захватил Орла, майор пожимал плечами. Повезло. Оказался в нужное время в нужном месте. Любой бы мог.

Ага, любой, держи карман шире, думал д’Алембор. Капитан за время службы с Шарпом свято уверовал в то, что, если и существуют на свете солдаты от Бога, то Ричард Шарп точно один из них.

Выбравшись на край долины, кумир д’Алембора достал подзорную трубу, дорогую, отделанную золотом и слоновой костью. На трубе красовалась табличка с дарственной надписью: «Жозефу, королю Испании и Индий, от его брата Наполеона, императора Франции» Шарп приложил прибор к глазу. Горы с Французской стороны затянул туман. Ронял со скалы сверкающие струи водопад. Редкие скрюченные деревца не слишком оживляли унылый пейзаж.

Сырая, холодная и суровая страна. Не лучшее место для встречи Рождества.

— Лягушатников не видать, — довольно сообщил капитану Шарп.

Хотя, стоп! Почудилось или на дальнем склоне, где тракт выныривал из расселины, обозначилось движение?

— Что там? — почуяв неладное, напряжённо спросил д’Алембор.

Нагромождение серых скал выплюнуло на тракт первые ряды солдат в серо-коричневых шинелях. Они шли из Франции. Шарп передал подзорную трубу д’Алембору:

— Скажи, что видишь, Далли?

Тот приник к окуляру:

— Ого! Бригада, не меньше, сэр!

— К нам идут, — заключил Шарп, — Видимо, посланы охранять перевал до подхода земляков из форта.

Светило наполовину скрылось за вершинами гор на западе. Прикинув расстояние от Ирати до колонны, Шарп предположил:

— Ночью идти не будут. Скорее всего, сделают привал.

— Не сегодня, так завтра придут. Нам не легче.

— Бочки, — со вкусом сказал Шарп.

— Бочки, сэр?

— На постоялом дворе, Далли, должно быть, бочек — завались. Мне нужны они все.

Потому что завтра враг будет сзади, и враг будет впереди, и победит тот, за кем останется дорога.

В Рождество.

Часть 2

Генерал Максимилиан Пикар был зол. Его бригада опаздывала. По его расчётам, они должны были занять Ирати в полдень, но его люди двигались, как сонные мухи, и к вечеру между бригадой и вожделенным Ирати лежала долина с крутыми склонами и пригорок. Проклиная подчиненных на все лады, генерал приказал располагаться на ночлег. Пусть болваны помёрзнут до утра среди камней вместо того, чтобы дрыхнуть в тёплых домах Ирати, раз не побеспокоились быстрей перебирать копытами!

Любви с их стороны ему это не добавит, иллюзий он не питал. Ничего, новобранцам, которых в бригаде было больше половины, закалка не помешает. Ночёвка на свежем воздухе подсушит мамочкино молоко у них на губах.

Топлива для костров имелось немного: несколько скрюченных деревьев, но сырая древесина не разжигалась, и новобранцы мёрзли, грызя холодный чёрствый хлеб, благо чистой воды в ручье рядом было вдоволь.

— Пару недель, и ударят морозы, — сказал Пикар.

— Паршиво, как в России, — скривился майор Сантон, начальник штаба бригады.

— По сравнению с Россией здесь рай, — возразил Пикар.

В России, впрочем, Пикар относился к немногим счастливчикам, которых катастрофа Великой армии коснулась лишь краешком, но он слишком привык к ослепительным улыбкам фортуны. Не то, что Гуден, выручать которого послали Пикара.

— Слюнтяй ваш Гуден, — высказался генерал.

Сантон удивлённо вскинул брови:

— Мой? Я с ним незнаком.

— Завтра, Бог даст, познакомитесь, — Пикар взял из костра ветку и раскурил трубку, — Очень многообещающе начинал. А после Индии олуха будто сглазили. Сказочное невезение! Для императора же главное достоинство солдата — удачливость.

— Удача — штука переменчивая, — хмыкнул Сантон.

— Не для Гудена. Болван проклят. Если он и 75-й не сможет вывести, клянусь, я брошу его гнить здесь.

Сантон покосился на северный склон:

— Надеюсь, его не поджидают англичане.

— Да и пусть. Сколько их может быть? Батальон? Моим гренадёрам их батальон на один зуб. А затем я займу Ирати. Что это за Ирати такое, кстати?

— Пастушье селение.

— Баранина и пастушки на Рождество, — облизнулся Пикар, — Прощальный привет Испании.

Генерал ухмыльнулся, предвкушая забаву. Пастушье село Ирати являлось вражеским селом, следовательно, можно было не церемониться. Пикар не боялся англичан. Наоборот, он надеялся, что в Ирати окажутся «ростбифники». Генерал считал, что его соплякам, многие из которых ещё не начинали бриться, надо дать попробовать на вкус победу, прежде чем Веллингтон перейдёт Пиренеи и вторгнется во Францию. По глубокому убеждению Пикара, отведав победы, юнцы обычно жаждут добавки.

В том-то и заключалась беда полковника Гудена. Он привык к поражениям. Пикар же привык к победам. Среднего роста, как сам император, Пикар был столь же безжалостен и целеустремлён. Только благодаря этим качествам он провёл свою уменьшающуюся бригаду сквозь снега России, взимая кровавую дань с преследователей-казаков.

Коль «ростбифники» дерзнут поутру встать у него на пути, он покажет им, как дерутся ветераны русской кампании. Они надолго запомнят Рождество в Ирати, не будь он генерал Максимилиан Пикар.

Шарп поморщился:

— Всё-таки есть что-то неправильное в драке под Рождество.

— Завтра Сочельник, сэр, — уточнил Харпер, как будто это что-то меняло.

— Ты приглядывай за Николзом, Пат, — попросил Шарп, — Я не хочу потерять очередного прапорщика.

— Мальчонка резвый, — произнёс Харпер, — Присмотрю.

Прапорщик Николз стоял в центре полка под двумя знамёнами. Собственный принца Уэльского Добровольческий построился в линию за пятьдесят шагов до сложенной из камней пирамиды, отмечающей границу. Верхняя точка перевала скрывала их от идущих с юга французов. За спиной красномундирников перевал полого спускался к деревне, а впереди склон был довольно крутым, и тракт делал крюк. Пока французы доберутся до бойцов Шарпа, английские пули успеют упокоить многих из них.

— Прямо, как кролей в капкане стрелять, — удовлетворённо кивнул Харпер, рассматривая участок дороги внизу, где французы будут, словно на ладони.

Неожиданное появление бригады противника с севера вынудило Шарпа перебросить полк сюда, оставив к югу от Ирати сторожевой пост.