Шпоры на босу ногу

я, точно такой же подарил одному славному малому, его звали Матес Шилян. Бухматый растерялся. - Шилян? - переспросил он недоверчиво. - Шилян, Матес,- подтвердил Дюваль. Староста невольно опустил пистолет и оглянулся на мужиков. Тит выступил вперед. Сержант, увидев в руках у него веревку, брезгливо отвернулся - да, видно, судьба!.. Но в это-время Бухматый строго спросил: - Где Трахимка? Среди партизан прошло движение, ]л к командиру вытолкнули Трахимку худого и белобрысого мальчишку в длинном не по росту армяке. Трахимка нерешительно потоптался на месте, а потом сказал: - Говорите, я слушаю вас, господин сержант. Сержант от неожиданности вздрогнул и не сразу спросил: - Мальчик, откуда ты знаешь французский? - От французских солдат. Говорите. Сержант сказал: - Веревка - это нечестно. Вы нарушаете законы -войны. Меня, как солдата, должны расстрелять. Я готов. Трахимка перевел. Бухматый нахмурился и ничего не сказал. Тогда Трахимка спросил: - Откуда ты знаешь Мацея Шиляна? - Мы вместе воевали,- сухо пояснил Дюваль и напомнил: - Я требую справедливости. Трахимка перевел, и Бухматый надолго задумался. История Шиляна была ему хорошо знакома. Когда пришли французы, и крестьянам надоело ждать обещанной воли, тогда дьяков сын Мацейка Шилян сказал: указ-де написан, да шляхта его придержала, бей шляхту! И били долго, и сгорело много маентков. Было это в июле, крестьяне штурмовали помещичьи усадьбы вместе с французами - не то добровольцами, не то мародерами. Но вскоре Великая Армия ушла на восток, белорусские губернии были заняты прусаками генерала Граверта, и жандармские команды Великого Княжества Литовского начали карательные выступления против непокорных. Мацей Шилян был схвачен, осужден "до горла" и повешен. По деревням читали указ, требовавший, как и впредь, "отправлять предписанные дворовые повинности". Бухматого тогда не взяли; Бухматый до нашествия был мельником, а потому знался с нечистой силой... И вот теперь Бухматый сидел и думал. Придумав, он поднял .голову и сказал: - Да, сено они растащили. Но ведь скотину кормить нужно? Мужики согласно закивали. - Солдатский конь, он тоже скотиной является,- вслух рассуждал Бухматый.И если дальше глядеть, так солдаты те же мужики, над ними тоже своя шляхта есть. Партизаны и с этим согласились. Тогда Егорка решил окончательно: - Мацейка Шилян хорошим человеком был. А этот, - Бухматый посмотрел на сержанта. - Этот... коня кормил, а сам, небось, голодный. Думайте, мужики, думайте! А если что, так и завтра повесить не поздно. Мужики не стали спорить - согласно молчали. А высокий и сутулый как коса партизан подошел к пленным и пригласил: - Филес, филес! Проходи! Каша! Тепло - вот как! - Водка? - оживился Курт и первым пошел к огню. За ним потянулись и остальные. У костра Егорки остались лишь Дюваль да Мадам. Когда им подали по котелку с кашей, то особого приглашения не потребовалось. Мужики смотрели на голодных пленников и качали головами - да, голод дело невеселое. (Далее Иван Петрович без каких-либо объяснений вымарал