Миссия на Маврикий

– Так, это не «Виктори», – заметил Стивен, когда корабль начал двигаться, – это «Каледония», я вижу шотландский герб. Джек, я точно могу рассмотреть шотландский герб! На таком расстоянии! Да ты просто зеркальных дел мастер мирового класса!

Джек рассмеялся с удовольствием.

– Ну, ты же видишь. Сегодня чистейший воздух, почему бы не разглядеть, – заметил он скромно, – ни следа дымки, даже у поверхности воды. Как я надеюсь, что эта благодать продержится до ночи – я покажу тебе двойную звезду в Андромеде, меньше угловой секунды! Ты только подумай, Стивен! Меньше одной секунды! С моим старым трехдюймовым телескопом я бы никогда не различил ничего размером меньше двух. Хотел бы ты посмотреть на двойную звезду размером в одну секунду?

– Да, это должно быть великолепно. Но сейчас я скорее склонен разглядывать корабли. Наблюдать, подобно богу с Олимпа, коловращение жизни... Неужто ты сам не смотришь часами на пролив?

– Смотрю, конечно. Но прошу тебя, не говори об этом в доме! Софи не возражает против астрономии, даже если я засиживаюсь допоздна, и мы еще просидим тут до утра, и я покажу тебе Юпитер, но пялиться на Соллент – это не астрономия. Она будет очень огорчена, если решит, что я тоскую по морю.

– А ты тоскуешь, Джек?

Но капитан Обри не успел ответить – их внимание привлек поднявшийся ор со стороны коттеджа. Хриплый воинственный голос миссис Вильямс, пронзительные оправдания распекаемой служанки. Некоторые слова доносились до вершины холма довольно отчетливо благодаря недвижному воздуху и они могли слышать: «...иностранный джентльмен оставил их в моей кухне!», повторенное несколько раз, но в основном взволнованные голоса звучали одновременно, смешиваясь с эхо с другой стороны долины, а затем с детским ревом и повторяющимся хлопаньем дверей.

Джек пожал плечами, добродушно посмотрел сверху вниз на друга и заметил:

– А ведь ты так и не ответил на вопрос, как твои дела, Стивен. Как ты, в самом деле?

– Великолепно, благодарю, Джек. Я был на водах в Калдас де Бохи не так давно, получил немалую пользу, полагаю.

Джек кивнул: он знал это место, деревню в Пиренеях недалеко от принадлежащих доктору овечьих пастбищ. Ибо доктор, хоть и был ирландцем, имел землю в тех краях, наследство от бабушки-каталанки.

– Стал гибким, как сатир, – продолжил доктор Мэтьюрин, – и сделал немало наблюдений за слабоумными. В Бохи довольно много идиотов, друг мой.

– Ну, Бохи не одинок в этом. Посмотри на адмиралтейство. И что ты увидишь? Армейский генерал – первый лорд! Ты бы мог поверить в это, Стивен? И первое, что делает этот чертов красномундирник – покушается на капитанскую одну восьмую призовых денег! Уменьшает нашу долю на треть – это ли не буйное помешательство!? Ну, и оставив в стороне идиотов в Уайтхолле, и в этой-то деревне наберется полдюжины, визжат и бормочут на ярмарке. А серьезно говоря, Стивен, я иногда ужасно беспокоюсь за близнецов. Как-то они не кажутся мне, и ты бы весьма меня обязал, если бы осмотрел их. Но, возможно, ты сперва хочешь взглянуть на сад?

– Конечно, прежде всего! И на пчел тоже.

– Что до пчел, то, мне кажется, они уже посвистали всех вниз в последние недели. Как-то я не подходил к ним с тех пор, как пытался взять меду, но я их и близко не замечал. Уж где-то месяц прошел, как меня ужалили. Но если ты хочешь их посмотреть, нам надо идти верхней тропинкой.

Ульи стояли ровной шеренгой на белых подставках, но ни одной пчелы видно не было. Стивен заглянул в летки, увидел предательскую паутину, покачал головой и заключил: «Восковая моль».

– Восковая моль! – воскликнул Джек. – Что мне надо было делать?

– Ничего, – ответил Стивен, – по крайней мере, мне никакие средства не известны.

– Вот ведь напасть! Я так старался! Ты же знаешь, как мы с Софи ценили их! Твой подарок!

– Ладно, ерунда. Я пришлю тебе новых, сильный рой. Давай посмотрим сад.

В Индийском океане капитан Обри так мечтал о коттедже с небольшим участком: грядки свеклы, моркови, лука, капусты и бобов. И вот его мечта исполнилась. Увы, в мечте не было места черной мушке, проволочнику, долгоносику, личинкам, зеленым мухам и белянке капустной. Грядки раскинулись аж на пол-акра, вскопанные, прямые как линейка, на скудной, вывороченной земле и с какими-то карликовыми растениями на них.

– Ну, в это время года здесь, конечно, смотреть не на что, – заметил Джек, – но я собираюсь вывалить сюда зимой три или четыре телеги навоза и, думаю, разница будет разительная. Я уже кинул кое-что под мою брунсвикскую капусту, это там, за розовыми кустами Софи. Сюда.

Обходя чахлую картошку, Джек показал за ограду и заметил:

– Корова.

– Я догадываюсь, что это должно быть коровой. Молочная, несомненно?

– Именно так. Чертова прорва молока, масла, сливок, да еще телятина. То есть, сейчас мы только ожидаем все это. В настоящий момент она совершенно сухая.

– Что неудивительно. Она не выглядит стельной, скорее можно точно сказать, что она яловая. Ну просто фараонов кошмар.

– Ну, положение дел таково, – Джек пристально уставился на корову, – что она отвергает быка. Нет, с ним-то все в порядке, а вот она – ни в какую. В итоге он приходит в дикий раж, осеменяет землю – а мы сидим без молока.

– Что ж, с философской точки зрения ее поведение вполне логично. Продолжительная изнуряющая беременность, как плата за минутное случайное удовольствие... Еще и физический дискофорт от полного вымени, роды с сопутствующими рисками. Я уж не поминаю о неприятности видеть своего отпрыска превращенным в отбивную – это специфично для коров. Так что, будь я женской особью любого вида, я бы предпочел уклониться от своих основных обязанностей, ну а будучи телкой, предпочел бы оставаться сухим. Но понятно, что с домашней точки зрения целибат у коров видится совсем по-другому, тут предпочтительна плодовитость.

– Да, – отозвался Джек, – так и есть. А вот это – сад Софи. Он будет полон роз к следующему июню. Только ... какие-то они тонковатые, а, Стивен? Как ты думаешь, мне опять подрезать их посильнее этой зимой?

– Ничего, ну совсем ничего я не знаю о садоводстве. Но, возможно, Джек, они, и правда, смотрятся слегка ... рахитичными.

– Вот и я не знаю. Мне кажется, мне как-то не очень везет с декоративными растениями. Вот смотри, здесь предполагалась лаванда, видишь? Корни привезли из Мэйпс-корт. Зато глянь на мою капусту! Я ей просто горжусь!

Они прошли в калитку и вышли на участок за домом. Здесь раскинулось просто море зелени с внушающей уважение парящей горой навоза на заднем плане.

– Вот! – воскликнул Джек, – видел ли ты когда-нибудь нечто подобное?

– Нет, – честно ответил Стивен.

– Ты, конечно, можешь сказать, что они посажены чересчур близко друг к другу, но я рассуждал следующим образом: если в кубрике мы считаем достаточным 14 дюймов на человека, а человек ест капусту – то часть не может занимать места больше чем целое, не так ли? Я посадил ее, рассуждая подобным образом, и результат не заставил себя ждать! – Джек засмеялся, довольный, – ты помнишь кого-то из старых римлян, который не выносил зрелища, когда капусту срезали?

– Диоклетиан, полагаю.

– Точно! Как я его понимаю! А еще, знаешь, когда я собрал рядок, никому особо не понравилось. Только дурацкие вопли о гусеницах. Господи, если б они съели десятую часть червяков и долгоносиков, что мы жрали день за днем, месяц за месяцем, болтаясь в блокирующих эскадрах, да они бы благодарили Бога за каждую честную зеленую гусеницу!

Они постояли немного, созерцая капустное царство, и в тишине Стивен уловил шорох бесчисленного количества маленьких челюстей за работой. Его глаза скользнули от зеленой массы к навозному холму. Вершина его была увенчана лисичками, иудиными ушами, и прочими знакомыми ему дарами леса.

Треск захлопнувшейся двери прервал их медитацию. Затем последовал звук тяжелых шагов, задняя дверь отворилась, явив квадратную краснолицую женщину, с плевком миссис Вильямс на левом глазу и с визгливым валлийским выговором. Свой сундучок она тащила на плече.