На родине предков

– Да, кстати, не забудьте тот пакет, полковник. Вы ведь говорили, что хотите лично отдать его адресату. Так почему бы не сделать этого сейчас?

Клей кивнул, улыбка медленно проступила на его лице.

– Здравая мысль. Он достаточно долго висел на моей совести.

Дверь тихонько закрылась за Роганом, а на лестнице появился Джошуа с чёрным саквояжем, с твидовой курткой для верховой езды, перекинутой через левую руку. Помогая Клею надеть пальто, он сказал:

– Я взял на себя смелость положить «драгун» на дно саквояжа, полковник. Ни от чего ведь нельзя зарекаться.

Клей задумчиво кивнул:

– Тут ты прав.

Джошуа подошел к шкафу и достал пакет:

– Вероятно, вам понадобится вот это?

– Возможно, я выясню, что в нем, до того как закончится эта ночь, – сказал Клей. – Думаю, я сделаю это своей платой за лечение Шона Рогана.

Когда они вышли на улицу, Кевин показался из конюшни с Пегин, оседланной и взнузданной, а немного погодя он и Клей с дробным стуком промчались по булыжникам и поскакали между деревьев к вересковой пустоши.

Глава 6

Они молча ехали по безмолвной пустоши, Кевин Роган показывал дорогу. Когда они приблизились к верху лощины, он издал особенный мелодичный свист, и из-за деревьев слева от них выехал всадник. Лунный свет играл на стволе его дробовика.

– Кевин? – негромко окликнул их Дэннис Роган.

– Я пошлю Мартина, чтобы он сменил тебя через час, – сказал ему Кевин, когда они проезжали мимо.

Дэннис весело ухмыльнулся:

– Доброй вам ночи, полковник, – и растворился во мраке деревьев.

– Так вы теперь выставляете часовых? – спросил Клей.

Кевин кивнул:

– Как видите, обстановка начинает накаляться.

В этот момент они подъехали к краю лощины и все разговоры прекратились: всадники сосредоточились на том, чтобы благополучно преодолеть крутую тропу.

Когда они ехали мимо загона для скота, во дворе залаяла собака. Затем они спешились, и входная дверь открылась, отбрасывая в ночь полоску желтого света.

Миссис Роган с лампой в руке всматривалась в них, пока Клей подходил к ней с седельным вьюком, переброшенным через руку.

– Как он? – спросил он.

Она пожала плечами:

– Он попадал и не в такие переплеты – и выжил. – Она провела его по узкому выбеленному коридору к двери в дальнем его конце.

Клей очутился в большой, вымощенной плитняком кухне с шершавыми оштукатуренными стенами и широким очагом. Мартин и Катал сидели за столом друг напротив друга, разделенные шахматной доской, а их отец расположился у огня, в кресле с гнутой спинкой, у его ног лежала шотландская борзая.

Его правая штанина была разрезана до пояса, намотанный на бедро бинт пропитался кровью, но голубые глаза на большом бородатом лице были спокойны.

Он улыбнулся и протянул руку:

– Как будто ваш дедушка стоит передо мной, упокой Господи, его душу. – Он покачал своей большой головой, и смех прокатился по комнате. – Думаете, я вам басни рассказываю?

Клей мгновенно проникся симпатией к этому человеку, почувствовал к нему то инстинктивное расположение, которое или приходит сразу, или не приходит вовсе. Сняв пальто, он улыбнулся:

– Кажется, мой дедушка в молодости получил такую же просеку?

Шон Роган налил себе еще виски:

– И это еще слабо сказано, насколько мне известно. – Он хмыкнул. – Все никак не могу прийти в себя от того, как вы на него похожи. И такой же проворный. Надо было видеть, как вы выбили пистолет из руки Берка.

– Жаль, что вы при этом не смогли пнуть ублюдка в рожу, – добавил Кевин сурово.

– Я счел более важным сделать так, чтобы его пуля не попала туда, куда он метил. – Клей достал из своего саквояжа хирургические ножницы и разрезал повязку на бедре Шона Рогана.

Рана была семи-восьми дюймов в длину, с красными воспаленными краями. Клей вытер кровь куском материи и внимательно осмотрел ее. Через некоторое время удовлетворенно кивнул:

– Разрез чистый. Если все сложится удачно, через две недели будете снова ездить верхом.

Шон Роган красочно выругался, а Кевин ухмыльнулся:

– Тебе совсем не повредит посидеть недельку-другую у очага. Мы с ребятами управимся с делами.

Клей попросил у миссис Роган несколько лоскутов материи и тазик, а потом задрал ногу Шона на табуретку, велев Кевину крепко держать ее в таком положении. Затем потянулся за бутылкой с виски и плеснул немного на открытую рану. Большой Шон выругался вполголоса и стиснул подлокотники кресла так, что костяшки его пальцев побелели, когда алкоголь обжег его оголенное мясо.

– И какой, черт возьми, от этого прок? – спросил он.

Клей вдел шелковую нить в изогнутую иглу:

– Раны от пуль остаются чистыми, резаные раны обычно гноятся, не спрашивайте меня почему. Есть такой человек по имени Листер, который считает, что знает причину, но сейчас мы не будем в это вдаваться. Виски или любое другое неразбавленное спиртное помогает сохранять рану чистой. Мы доказали это в войну.

Он стал зашивать рану, а Большой Шон продолжал говорить ровным, повиновавшимся ему голосом, несмотря на крупные капли холодного пота, которые выступили у него на лбу при первом же прикосновении иглы.

– Вы были в стане конфедератов, не так ли, полковник? Конечно же ирландец встает на сторону тех, кто терпит поражение.

– У янки была ирландская бригада, – сказал Клей. – Перед битвой при Геттисберге их капеллан, отец Корби, отпустил им грехи и отказал в христианском погребении любому, кто откажется сражаться.

– Боже правый, он, наверное, был крепкий орешек, – сказал Катал.

Большой Шон закряхтел, когда игла снова вонзилась в его тело.

– А ваш отец – как он умер? Я узнал от вашего дяди, что он, в отличие от вас, не вступил в армию.

– Он приобрел два корабля и сколотил состояние, доставляя контрабандные грузы из Нассау в Атланту, – спокойно проговорил Клей. – Его застрелили, когда он с боем уходил от сторожевого корабля янки, за три месяца до окончания войны.

Шон Роган степенно перекрестился:

– Да обретет он покой.

– Которого ему явно недоставало на этом свете, – пробормотал Клей.

Он искусно закрепил узлом последний стежок, отрезал торчащие концы, а потом перевязал ногу чистой материей. Пока он завязывал узел, Шон Роган вздохнул:

– Ей-богу, мне уже полегчало. Вы свое дело знаете, полковник.

– Еще бы мне не знать, я достаточно попрактиковался, – ответил Клей.

Мартин достал чистые стаканы и новую бутылку виски, Кевин Роган наполнил стакан и придвинул его к Клею.

– Как гласит Священное Писание, полковник, трудящийся достоин награды за труды свои.

– Да, кстати о награде, – сказал Клей. – Я совсем забыл.

Наступила несколько неловкая пауза, во время которой Роганы переглянулись, а большой Шон пожал плечами:

– Вполне справедливо, полковник. Вы славно поработали. Называйте вашу цену.

Клей потянулся к своему седельному вьюку и достал пакет:

– Когда человек везет что-нибудь в такую даль, в какую я вез эту штуку, думаю, он имеет право знать, что находится внутри.

Глаза Шона Рогана широко раскрылись от удивления, а затем он от души расхохотался:

– И ей-богу, ваше желание сбудется, полковник. Я думаю, вы это заслужили. Открой его, Кевин.

Пакет был завернут в холст, прошитый по краям и запечатанный красным сургучом. Кевин достал складной нож и распорол швы. Клей не спеша зажег сигару, выжидая.

Внутри была водонепроницаемая оболочка из промасленного шелка, тоже зашитая, а когда ее сняли, показалась деревянная коробка. Кевин перевернул ее вверх дном и пачки банкнотов вывалились на стол.

Молодые Роганы схватили каждый по пачке и стали их рассматривать, взволнованно переговариваясь. Клей повернулся к их отцу с нахмуренным лицом:

– Но я не понимаю...

Кевин бросил ему одну пачку:

– Посмотрите вот на это – и вы быстро все поймете.

Это были хрустящие, свежеотпечатанные банкноты достоинством по пять долларов, выпущенные от имени Ирландской республики и подписанные Джоном Махони. Он поднял взгляд и увидел, что остальные пристально смотрят на него.