Александровский cад

– Психбольница за углом!

Стоя во дворе, Лешка пожирал глазами окна больницы, пытаясь понять, за каким из них находится отец. Его отчаянию не было предела. Догадавшись, о чем он думает, его верная спутница тоже тяжело вздохнула:

– Нам туда не попасть. Вот если бы мы с тобой были врачами…

Казарина эти слова заинтересовали. И в этот момент его взгляд наткнулся на санитарку, которая пыталась затолкать тележку с бельем на больничную лестницу. Лешка и Танька переглянулись. Одна и та же идея осенила обоих. Они бросились к санитарке и, перебивая друг друга, заорали:

– Тетенька! Тетенька, давайте мы поможем!

Не успела санитарка охнуть, как Лешка подхватил тележку и одним махом вкатил ее на лестницу. А Таньке хватило мгновения, чтобы ловким движением выудить из тележки халат и запихнуть его под пальто…

Выждав, когда сменится вахтер, Танька в белом халате вновь вошла в приемный покой. С каменным лицом она продефилировала мимо регистратуры и поднялась на второй этаж. Узнать, где лежит Казарин-стар-ший, труда не составило: только у одной из палат стоял стульчик, на котором восседал человек внушительных габаритов. Оперативник читал газету, изредка оглядывая коридор.

Танька, кокетливо улыбаясь, прошлась мимо и бросила короткий взгляд в приоткрытую дверь палаты, из-за которой доносились голоса. Польщенный вниманием симпатичной медсестры, оперативник ничего не заметил. Танька уж было собиралась уйти, как вдруг услышала:

– Эй, подруга!

Шапилина замерла на секунду, потом медленно обернулась. В конце коридора стояла старшая медсестра.

– Ты кто такая?

Повисла пауза. Оперативник отложил газету и тоже уставился колючим взглядом на Шапилину.

– Новенькая я, из неврологии, – пробормотала Танька.

– Так вот ты какая, вертихвостка, – медсестра оценивающе оглядела Шапилину с ног до головы и насмешливо добавила: – Про тебя тут уже легенды слагают. Только мне казалось, ты постарше должна быть. И чего в тебе мужики только находят?!

Последние слова задели Танькино самолюбие. Она уже хотела ответить, но краем глаза заметила, как внимательно, с пошловатой улыбкой на лице смотрит на нее оперативник.

Поправив воротничок халата, она подмигнула молодому человеку и вдруг сказала:

– Как подумаю, сколько людей мне завидуют, еще больше жить хочется, причем не одной. – Таня томно повела плечами и, покачивая бедрами, направилась к выходу из отделения.

«Видел бы меня Лешка», – с ужасом подумала она.

– Глаза опусти, бесстыжий, – старшая медсестра переключилась на оперативника. – Тебя зачем здесь посадили?!

– Ну-ну, полегче! – Мужчина улыбнулся и вновь погрузился в чтение.

На улице было уже совсем темно. Лешка ждал Таню на аллее.

– Узнала? – Казарин сгорал от нетерпения.

– Ага. Второй этаж, 23-я палата.

– Давай халат.

Танька не спеша присела на скамейку.

– Он тебе не поможет. Там охрана в коридоре. Лешка помрачнел.

– Охрана?

– Угу. Вот та-кой бугай сидит. – Танька надула щеки и для красочности изобразила руками размеры физиономии охранника. – Прямо напротив, а рядом на цепи – зверская медсестра.

– Ладно. Пойдем другим путем, – вдруг изрек Казарин и бросился к больнице.

Береза была толстой и прочной. Он долез до середины дерева, протянул руку и ухватился за перила балюстрады второго этажа. Затем перебросил и вторую руку, опустил ноги и, подтянувшись, перемахнул на маленький балкончик. Пробраться до окна 23-й палаты было делом техники. Но как только Лешка заглянул внутрь, то молниеносно отпрянул назад.

– Прекратите врать, Казарин! – За окном разговаривали на повышенных тонах. – То, что вы нам рассказываете, – чушь собачья!

Послышался тихий и до боли родной голос отца:

– Я не знаю, что вы хотите услышать.

– Правду!

– А я что говорю?

Лешка увидел, как один из посетителей подошел к окну, достал папиросу и прикурил. Спичка вылетела в форточку и упала к самым Лешкиным ногам.

– Послушайте, Казарин. Вы утверждаете, что нарушили инструкцию и остановили машину, потому что увидели, как кто-то поджигал портрет товарища Сталина. Так?

– Так. Вы бы тоже на моем месте остановились. Или нет?

Лешка понял, что отец перешел в наступление.

– Допустим, – голос дознавателя стал спокойнее. – Тогда ответьте, почему вы повторно нарушили инструкцию и открыли окно.

– Виноват, конечно, ну а вы бы на моем месте проехали мимо?

– Вопросы здесь задаю я! – Следователь понял, что проигрывает допрос, и поэтому начал волноваться. – И вы не заметили террориста, появившегося у машины?

– Так ведь никого не было. Он словно из-под земли вырос.

– Чушь, Казарин. Чушь говорите, – зазвучал другой голос.

Наступила пауза, и Лешка смог протиснуться поближе к окну. Теперь он видел краешек палаты. Отец с забинтованной головой лежал совсем близко. Если бы не трое следователей, бесцеремонно расхаживающих по палате, Лешка мог дотронуться до него рукой.

– Ладно, допустим, что вы не заметили убийцу, – неожиданно зазвучал голос над самым Лешкиным ухом. – Но почему же он в вас не выстрелил? Простите, но вы были первый на его пути. А он, вместо того чтобы стрелять, почему-то бьет вас в лицо рукояткой пистолета.

– Слишком близкое расстояние, неизвестно, куда бы полетели мои мозги.

– Что-то уж все очень сложно.

– Ну, хорошо. Скажите, Казарин, что-нибудь вам запомнилось в нападавших? Что-нибудь особенное.

Отец задумался.

– Да нет. Все так быстро получилось.

– Приметы какие-нибудь. Шрам на лице, усы, нос с горбинкой, – не унимался следователь. – Ведь тот, кто ударил вас в лицо, находился прямо перед вами?

Владимир Константинович отрицательно качнул головой. Следователь вскочил со стула.

– Так у нас ничего не получится. Вам обязательно надо вспомнить что-нибудь такое. Давайте с самого начала…

Он сел напротив и что-то начал рисовать на бумаге.

– Вот остановились. Мальчишка, как вы уверяете, поджигает портрет. Вы его успели рассмотреть?

– Ну, в общих чертах… мальчишка кругился с факелом…

– А дальше?

– Дальше он, как обезьяна, соскочил вниз, и все началось.