Дикое золото

мест… Видели камешки на лебединой шее, Леонид Карлович? Состояньице-с. Не иначе, наша юная этуаль{[4]} принадлежит к самому что ни на есть здешнему бомонду. А то и содержаночка какого-нибудь местного Топтыгина с миллионом в жилетном кармане. Ах, завидую…

– Не отвлекайся на глупости, – сухо бросил Лямпе. – Пошли, иначе не успеем ко времени.

Он и самому себе не хотел признаваться в том, что последнее Сёмино предположение вызвало в сердце настоящую бурю и жгучий протест. Эта девушка не должна быть пошлой содержанкой толстосума, не должна, и всё тут, немыслимо представить иные нехитрые картины… Но тебе-то какое дело? – попытался он трезво и рассудочно себя упрекнуть. Ты ее наверняка больше не увидишь никогда, она вошла в твою жизнь всего на минуту, а вот ты, голову можно прозакладывать, в ее жизнь не вошел вообще, с какой стати? Надо же, впервые за несколько лет в душе что-то откровенно и недвусмысленно проснулось…

– Леонид Карлович…

– А?

– Может, мне спросить у городового, кто сия амазонка? Он ее, вне сомнений, обязан прекрасно знать…

Лямпе искренне надеялся, что его голос холоден и тверд:

– С чего бы вдруг? У нас разве нет других дел?

– Ну, пришла вдруг такая мысль…

– Пошли, – отрезал Лямпе, ускоряя шаг.

– Как прикажете, – с видом полнейшей невинности кивнул Акимов, торопясь за ним. – Мы уж и пришли, собственно, сейчас свернем за угол, пройдем по Театральному – и на месте будем…

Время от времени бдительно проверяясь на предмет возможной слежки, они прошли по коротенькому Театральному переулку, где своеобразным монументом незадачливому антрепренеру стоял новый каменный театр. Пересекли тихую Новобазарную площадь, в отсутствие ярмарок прямо-таки вымиравшую, и оказались у берега Шантары, на совсем недавно начатой застройкою Воскресенской улице.

Лямпе моментально оценил это место, как максимально удобное для их целей, то есть для потаенного наблюдения.

Впереди раскинулся обширный котлован – под фундамент для центральной силовой электрической станции, каковая должна была приблизить Шантарск к цивилизации и прогрессу. Землекопы пока что углубились лишь аршина на четыре, но работа кипела, всё напоминало трудолюбивый лесной муравейник. Десятки людей старательно и размеренно взмахивали посверкивавшими на солнце лопатами, другие возили наверх по деревянным мосткам груженные «с походом» тачки, на самом краю котлована что-то обсуждал с десятниками бородач в инженерной фуражке, тут же переминался с ноги на ногу человечек в клетчатом пиджаке, судя по большому блокноту и суетливости – газетный хроникер.

Вокруг, на некотором отдалении, толпились зеваки – общим числом не менее полусотни. В более крупных городах такая стройка вряд ли привлекла бы внимание, но здесь, надо полагать, стала для города нешуточным событием. Еще подальше прохаживался, заложив руки за спину, неизбежный при таком скоплении публики городовой, судя по понурой фигуре, объятый смертной скукой.

Они с Акимовым, таким образом, могли присоединиться к праздно