Дикое золото

ко ускользнула на другой край огромной кровати:

– Оставьте ваши поползновения, нахал! С какими намерениями вы тянетесь к девушке? Сейчас начну кричать, что моя добродетель подвергается искушению, и Ферапонт явится на выручку… Слышите, он где-то близко ходит?

Ей было весело, она откровенно дурачилась. Разумеется, не слышно и не видно было Ферапонта – единственного в данный момент прислужника на загородной даче. Поначалу Бестужев принял его за обыкновенного приживала, что-то вроде бывшего лакея или приказчика, которого благородный Иванихин с наступлением старости не выгнал на улицу. Однако очень быстро узнал от Тани, что этот плешастый старик три раза ходил на каторгу за систематические разбои на большой дороге, и, лишь потеряв из-за ревматизма былую ловкость во владении кистенем, был подобран Иванихиным, любившим все оригинальное. Если верить Тане – а Бестужев ей верил, – старикан и сейчас мог попасть топором с десяти аршин в начерченный мелом на заборе кружок размером с донышко бутылки…

– Танечка, – сказал Бестужев, оставшись на прежнем месте. – Ты бы за меня пошла?

Она подняла темные брови:

– Боже мой, господин совратитель! Неужели у вас обозначились серьезные намерения?

– Я и в самом деле – вполне серьезно. Я люблю тебя. Готов пойти к отцу и по всей форме…

– Милый, милый, милый… – протянула Таня нараспев. – Вы, пожалуй что, седьмой… нет, девятый с начала этого года, решивший по всей форме отправиться к батюшке… Прежние восемь и отправлялись. Алеша, не хмурься, ни с кем из них ничего и не было. Просто вдруг возымели желание непременно отвести меня к алтарю… А теперь и ты…

– И что же?

Она посмотрела в окно:

– Странная сегодня ночь, правда? Темноты вообще и не было…

– Таня…

– Ну что? Алеша, ты вообще знаешь, в чем нынче заключаются пресловутые девичьи страхи? Уж не в том, что будет больно… Двадцатый век на дворе, многие невинности еще в гимназии лишаются. Понимаешь, для мужчины женитьба особых изменений в жизни не влечет, а вот для девушки слишком многое самым решительным образом меняется, когда она становится замужней дамой. Мы и не знаем друг друга, если подумать. Если не считать этого, – она мимолетно указала на постель, – люди совершенно чужие и незнакомые. Да и у отца свои взгляды на сей счет и свои планы. Ему это может категорически не понравиться, даже наверняка…

– Ну и что? Сама говоришь, в двадцатом веке живем – хотя его кое-кто до сих пор полагает девятнадцатым…

– Собаки что-то разбрехались… Алешенька, не напирай. Ладно? Я еще, быть может, и не готова ломать прежнюю жизнь…

– Барышня!

Хриплый шепот сменился совершенно неделикатным стуком в дверь. Судя по звукам, стучали не костяшками пальцев, а всем кулаком. Таня проворно вскочила, накинув синий китайский халат с диковинными золотыми драконами, прошлепала пятками к двери, чуть приоткрыла, высунулась. Послышалось сердитое бормотанье. Распахнув дверь, девушка решительно втащила за рукав лысого, еще крепкого экс-разбойничка, приказала:

– Повтори