Савмак. Пенталогия (СИ)

  Тем временем сотни три всадников отделились от суетливо копошившейся в лагере и вокруг него основной массы и двинулись шагом по поросшей тёмно-зелёной травой низине между горами и рекой, примерно в 5-6 стадий шириной, к перегораживающей её напротив Столовой горы эллинской стене. Судя по обилию жёлтого металла на башлыках, кафтанах и конской упряжи у передних всадников, то были вожди скифского войска, решившие поглядеть вблизи на эллинское укрепление и подумать, как его преодолеть.

  - Внимание! Не высовываться! Помните, что скифы - меткие стрелки! Самим не стрелять! Передать приказ по цепи! - скомандовал Лесподий, всё ещё лелеявший в душе надежду, что варвары немного постреляют, убедятся в неприступности стены и уйдут назад.

  Всматриваясь в лица передних всадников, Лесподий пытался разглядеть среди них Палака. Когда они подъехали ближе, он как-будто узнал среди них старшего скилурова сына Марепсемиса, а вот Палака, судя по отсутствию пышного царского бунчука, здесь не было. Похоже, он с главными силами таки двинулся к Длинной стене, а значит, ждать от Молобара помощи не приходится. "Но почему Марепсемис устроил свой лагерь здесь, а не против ворот? Не задумал ли он ночью обойти наше укрепление горами?" - роились в голове Лесподия тревожные мысли.

  Полюбовавшись с расстояния полёта стрелы минут пять на зубчатую эллинскую стену, высотой в три - три с половиной человеческих роста, ощетиненную сверху сотнями копий, скифы так же неспешно проехались параллельно стене к реке, оглядели с возвышенного правого берега обширное, поросшее высокими камышовыми дебрями болото, тянувшееся отсюда вдоль стены до самого моря, и ускакали назад к своему табору, так и не обменявшись с охранявшими стену греками ни единой стрелой.

  Вскоре со стороны скифского лагеря донеслось отдалённое тюканье топоров, и острые верхушки шатров окутало сизое дымное облако, уносимое северным ветром на поросшие жёлто-багряными и зелёными лесами горные склоны.

  Меж тем уже близился вечер. Убедившись, что сегодня варвары активных действий, судя по всему, не планируют, Лесподий дозволил гекатонтархам спустить половину людей со стены на землю и готовить ужин, а остальным - не спускать глаз со скифского лагеря. Когда стемнеет, факелами на стене не светить, чтобы не подставляться под скифские стрелы, но глядеть в оба и прислушиваться к каждому шороху за стеной, и немедля слать к нему в казарму эфебов конных нарочных, если произойдёт что-либо важное. Лесподий старался, чтобы его голос звучал бодро и уверенно. Раздавая у каждой второй башни такие указания гекатонтархам, он ехал со своим небольшим отрядом вдоль стены на восток, чтобы поглядеть, какова сейчас обстановка возле ворот.

  А там уже пролилась первая кровь. Устроив свой табор на северном краю болота, где спустившаяся по косогору дорога выходила на проложенную через болотистую пойму насыпь, несколько сотен скифских удальцов подъехали по ней к реке и принялись осыпать опасливо выглядывавших из-за зубцов эллинов угрозами, оскорблениями и стрелами. Феодосийцы ответили им своими стрелами, сумев поразить нескольких лошадей и всадников, а остальных отогнать подальше. Но при этом десяток скифов, спешившись, незаметно скрылись в камышах и, подкравшись близко к стене, поразили пятерых феодосийцев стрелами в лицо и шею, сами оставаясь невидимыми в раскачиваемых ветром камышовых зарослях. После этого гекатонтархи приказали своим людям попрятаться, а наблюдателям выглядывать лишь на короткое мгновенье и каждый раз из-за другого мерлона.

  Угрюмо взглянув на лежащих под стеною казармы горожан, с торчащими у кого из горла, у кого из глаза, щеки или рта стрелами, и суетившихся возле них врачей (двое подстреленных были ещё живы), Лесподий распорядился погрузить их на телегу и доставить в город родным и въехал со своим отрядом во двор казармы: теперь, когда враг пришёл, он решил, что должен быть всё время рядом со своими войсками. Мучимый сомнениями, защищать ли пограничную стену или отступить, пока не поздно, в город, отдав без боя хору на разграбление и уничтожение варварам (как бы на его месте поступил Левкон?), Лесподий ел поданный ему и его охранникам лагерным поваром ужин без всякого аппетита, не чувствуя вкуса и даже не замечая, что именно он ест. Внутренний голос подсказывал ему, что нужно уходить в город. Но не трусость ли в нём говорит? Ведь собрание граждан приняло решение защищать хору.

  Конец его колебаниям уже в сумерках положил Мосхион, подошедший к номарху в сопровождении эфеба, с зажатой в мощном волосатом кулаке красной стрелой.

  - Номарх! Только что Феоним, - космет указал оперением стрелы на своего подопечного, - заметил торчащую посреди дороги напротив ворот стрелу, обмотанную возле наконечника белым лоскутом, - вот эту самую - и принёс её мне. По-видимому, это послание к нам от скифов. Взгляни, может там что-то важное, - Мосхион протянул стрелу Лесподию.

  Сидевший за столом напротив номарха Никий разрезал ножом тонкую бечёвку, которой лоскут был привязан в двух местах к древку, а Мосхион снял с ближайшего столба факел и поднял его над заставленным глиняной посудой с объедками столом. Лесподий осторожно развернул на столе белый льняной лоскуток и, понизив голос, прочёл: "Марепсемис приказал изготовить двести лестниц. Завтра десять тысяч скифов атакуют стену по всей длине".

  - Да, Мосхион, это очень важно, - взволнованно сказал Лесподий. - Юноша заслужил награду.

  - А вы заметили цвет букв? Похоже, письмо написано кровью, - вгляделся в расплывшиеся на лоскуте красные буквы Никий.

  - Да, у того, кто это написал, не было с собой чернил, - отметил Лесподий. - Думаю, этому предупреждению можно верить... Никий! Немедля пошли вдоль стены вестников с приказом всем гекатонтархам прибыть как можно скорее сюда ко мне.

  - Слушаюсь, номарх! - Никий бросился выполнять приказание.

  Как только все 23 гекатонтарха съехались в казарму и расселись за пустыми столами в освещённой висевшими на четырёх столбах факелами трапезной, Лесподий прочитал им залетевшее со скифской стороны послание, написанное, скорей всего, одним из неапольских эллинов.

  - Это выходит по пятьдесят скифов и всего по десять наших бойцов на одну лестницу! - У Лесподия было время произвести подсчёт. - Наше войско здесь слишком растянуто. Не в одном, так в другом месте, им удастся подняться на стену, и тогда их уже не остановить. Кроме того, нельзя исключать, что часть скифов - сами или вместе с таврами - зайдут на хору через горы и ударят нам в спину. Если нас отрежут, и мы поляжем здесь, то не только хора, но и сам город неизбежно станет добычей скифов. Считаю, лучше нам потерять временно хору, чем лишиться всего, оставив Феодосию без защитников. Поэтому, я принял решение этой ночью отвести войско в город... Есть ли такие, кто против?

  - А город удержим? - прервал повисшее под навесом молчание глухой голос одного из гекатонтархов.

  - Я пошлю корабль в Пантикапей - просить помощи у Молобара и царевича Левкона. Город удержим... должны удержать, - Лесподий тяжко вздохнул. - Хорошо! Раз все согласны, немедля возвращайтесь к своим воинам и уводите их кратчайшими путями в Феодосию. Я с тремя сотнями конников до утра останусь здесь у стены. Думаю, до утра скифы на стену не полезут.

  Под утро землю опять укутал непроницаемым белым саваном туман.

  За минувший вечер и ночь десяток греческих мастеров вместе с помогавшими им скифами успели сколотить больше половины из заказанных Марепсемисом двухсот лестниц. Марепсемис решил воспользоваться туманом, чтобы незаметно подкрасться к стене. Построившись возле табора так, чтоб по левую руку журчала невидимая река, тысячи пеших скифов в гробовом молчании двинулись вперёд по дну молочного озера. Шедшие впереди с лестницами сайи, как слепцы, ощупывали дорогу копьями. Наткнувшись на каменную преграду, осторожно, без стука, прислонили лестницы к стене и бесшумно, точно лисы в птичник, кто с копьём, кто с зажатым в руке мечом, полезли наверх. Вскоре сверху послышались их удивлённые голоса: первопроходцы сообщали тем, что лезли следом и толпились внизу, что на стене и в башнях пусто - греки сбежали!