Мария, княгиня Ростовская

В ушах князя Ингваря Ингваревича плыл тонкий звон. Может быть, он ослышался? Или толмач перевёл неверно?

— Ты не платил уже четыре года, коназ Ингар. Поэтому такая дань. На следующий год будет меньше.

Князь судорожно смял край скатерти. А может, изрубить эту сотню поганых в мелкое крошево и скормить собакам? Хоть порадоваться напоследок…

Нельзя. Надо выдержать.

— Но у меня нет столько серебра, хан. Пойми — его просто нет.

— Тогда плати товарами. Мёд, воск, шкуры зверей есть? Давай!

Из князя Ингваря будто выпустили воздух.

— Я отдам. Но не сейчас. Надо же всё это собрать!

Монгол смотрел на князя с нагло-высокомерной ухмылкой. Но хуже того, и толмач ухмылялся точно так же.

— Дело твоё, коназ Ингар. Но знай — мы уедем не раньше, чем получим ВСЁ.

Но князь Ингварь уже совладал с собой, и ни один мускул не дрогнул на его лице.

— Мы постараемся не слишком вас задерживать, славный хан.

— О! Неужели тебе неприятно принимать у себя гостей, коназ? — рассмеялся Мункэ. — Не могу поверить!

Крещенский мороз щипал нос и щёки, пробирался сквозь худую одежонку. Илья запахнул её поплотнее и прибавил шагу. Пробираясь через сугробы, наваленные у покосившихся заборов, он решительно шёл к своей цели. Да, к заветной цели!

Илюха Хвощ всегда был беден. Сын прачки, рано овдовевшей, он познал все горести изнанки жизни. Невысокий и худенький мальчик — а с чего быть упитанным на куске хлеба и миске пустой похлёбки? — терпел побои и издевательства сверстников, потому что некому было за него заступиться. Когда умерла мать, Илюхе было всего пятнадцать. И с тех пор больше не было ни единого существа. Которое пожалело бы Илюшку Хвоща. Ни единого.

С той поры Илюха копил в себе ненависть. Он усвоил главное — кругом враги. И единственные друзья — деньги. Кто богат, тот и прав.

Да, он хочет быть богатым. Он давно хотел быть богатым, и станет им сегодня. Риск? Да, риск. Однако это, возможно, единственный шанс стать богатым для него, Илюхи Хвоща, человека без роду-племени.

Приход татар он воспринял спокойно. Ну был князь, теперь будет хан, Илюхе-то что? Новые враги ничуть не хуже прежних, если разобраться — если иметь в виду врагов не всего народа русского, а его, Илюхи, лично.

О связи хозяина своего, Охрима Бобра, с людьми из лесу, он догадывался и ранее. Но до вчерашнего дня Илюху это не волновало. Пусть князь Мстислав Святославич и монголы разбираются между собой… Однако вчера всё изменилось.

Илюха сглотнул. Так явственно перед внутренним взором встала горка крупных, блестящих серебряных монет. Сто гривен! В прежние-то времена таким состоянием могли похвастать в Деревиче лишь несколько купчин, а уж теперь…

Нет, нельзя сказать, что хозяин обращался с Илюхой так уж плохо. Кормил вроде ничего, до недавнего времени по крайней мере, бил редко и только под нетрезвую руку. Работой опять же нагружал посильно. Однако ни малейшей благодарности к хозяину Илюха не испытывал. Улыбался и был послушен, это да. Но в душе ненавидел, пожалуй, даже больше, чем остальных сограждан.

Илюха улыбнулся своим мечтам. Хватит! Сегодня он сам станет хозяином.

— Эйе, урус, куда? — в грудь Илюхе упёрлось копьё. Монгол, державший его, был моложе самого Илюхи лет на пять, совсем молодой парень.

— Мне нужно к Дэлгэру, почтенный. Дело у меня, понял?

Монгол, не оборачиваясь, крикнул своим. От стены дома отделились две фигуры — сидевшие в углу под навесом стражи согревались возле чахлого костра. Нукеры бегло обыскали Хвоща, и первый стражник отвёл копьё.

— Проходи, да.

В амбаре, стены которого были теперь задрапированы богатыми тканями, возле сложенного из дикого камня круглого очага сидел на ворохе ковров человек в стёганом ватном халате.

— Как твоё имя? — монгол говорил по-русски бегло, хотя и с сильным акцентом.

— Славен будь, хан! — Илюха пал ниц перед всемогущим правителем города. — Имя моё Илья, по прозванью Хвощ. Житель я тутошний…

— И что ты хотел сообщить?

Илюха сглотнул. Сейчас… Вот сейчас… Сейчас всё решится.

— Давеча вещали люди твои насчёт князя Мстислава…

— Говори! — сразу подобрался Дэлгэр.

— Но люди твои вещали о награде…

Дэлгэр что-то крикнул по-монгольски, и спустя минуту на печном противне перед Илюхой выросла горка серебра. Теперь Илюха глотал раз за разом. Значит, правда, всё правда…

— Хозяин мой, Охрим Бобёр, с лесными людьми знается. С людьми князя Мстислава, стало быть.

Дэлгэр хищно оскалился. Кивнул, и тотчас Илью взяли за бока.

— Ты молодец, Илиа. Сейчас возьмут твоего хозяина, а ты посидишь в одном месте. Есть тебе принесут.

Монгол смотрел пронзительно.

— Я должен убедиться, что ты не лжёшь

Горка серебра, такая близкая и желанная, исчезла из-под носа Илюхи, и он запоздало понял, какого дурака свалял. Так и отдаст ему сотню гривен этот немытый, как же!

— Здрав будь, славный Тудан-нойон, и вы також, гости дорогие!

Князь Ярослав спустился с крыльца, дабы лично оказать почёт и уважение послу Бату-хана. Посол, однако, не спешил слезать с коня. Он заговорил, и тотчас эхом откликнулся переводчик, высокий худой монгол.

— Почему ты не встречаешь нас на дороге к городу, коназ Еруслаб? Это невежливо.

Князь даже растерялся от такой наглости.

— У нас на Руси так не заведено. Хозяин встречает гостей у дома своего, на крыльце, или при особом уважении в воротах, как я ныне…

— Это неправильно, коназ. Хорошо, на первый раз Тудан согласен замять, но в следующий раз это будет считаться злостным неуважением. Со всеми последствиями, коназ Еруслаб.

Но князь уже овладел собой. Ладно… До следующего года нужно ещё дожить. Сейчас главное, не сорваться и не дать повода диким зверям. Войско Бату-хана уже вернулось в приволжские степи. Что стоит бешеным волкам сорваться в новый поход? Русь уже не та. Второго нашествия нам не выдержать…

— Учту, славный Тудан. Ну а теперь, добро пожаловать отдохнуть и закусить с дороги!

Посол наконец соизволил спешиться, бросив поводья нукеру охраны. Вслед за ним спешивались прочие, заполонив собой весь двор — Тудан привёл с собой две сотни охранников да ещё разных нужных людей, от китайца, обученного отличать фальшивое серебро и золото, до простых слуг-рабов, призванных ходить за конями и прочее.

— Не беспокойся, коназ, — чуть насмешливо произнёс Тудан, уловив удивление Ярослава. — Одна половина моих людей пойдёт дальше, на Ростов и Углич. Её поведёт Балдан-багатур.

— Да гостите сколько влезет! — отшутился князь.

— Слишком долго нам гостить тоже некогда, коназ Еруслаб. Повелитель ждёт нас с данью.

Среди прибывших князь заметил богато одетого парнишку, большеглазого и тоненького, но явно татарина. Кто таков?

— Вот это коназ Еруслаб, Худу, — Тудан подвёл парнишку к Ярославу. — А это племянник великого хана Берке, коназ. Отец и мать его из славного рода Чингисидов, но смерть не пощадила их. Хан Берке велел мне взять молодого батыра, чтобы он повидал мир. Отсюда он поедет с Балданом, а пока пусть посмотрит твои владения, эге?

— Рад приветствовать тебя, великий князь! — по-русски, довольно правильно выговаривая слова, произнёс Худу.

— И я рад видеть славного племянника великого Берке-хана, — вежливо улыбаясь, ответил Ярослав. — Проходите в дом, гости дорогие!

Уже на пороге Тудан вполголоса выговорил парнишке, заговорив по-монгольски.

— Запомни, Худу — не ты должен первым здороваться с урусами, а они с тобой.

— Но ведь это великий коназ!

— Даже самый великий коназ дикарей ниже любого, в чьих жилах течёт кровь самого Чингис-хана!

— Эйе, а тут что?

— Мёд это, прошлогодний…

— Почему такой чёрный, э?

— Так это же гречишный мёд!

Мункэ хмурился. Кто его разберёт… Монгол разбирался в медах не больше, чем в рыбе. Надо будет в следующий раз взять с собой знатока, вот что…