Забытый легион

— Зачем ты пришел? — спросил в конце концов Пакор.

Этруск не стал вилять.

— У меня есть к тебе предложение.

Пакор поднял руку, сразу же раб поднес ему чашу с теплой водой. Полководец обмыл руки и лицо и лишь после этого улыбнулся.

— Пленник делает предложение своему стражу?

Тарквиний склонил голову в знак согласия.

Парфянин счел его поведение недостаточно почтительным, и дружественности в его тоне заметно поубавилось.

— Говори.

— Скоро на нашем пути встретится иудейский караван.

— Они всегда проходят здесь, возвращаясь из Индии. — Пакор взял с серебряного блюда апельсин и начал чистить его. — Но к нам-то какое это имеет отношение?

— Часть его груза будет составлять шелк.

— Это тоже обычное дело.

Тарквиний решил сменить тактику.

— Какая у Забытого легиона главная задача?

Парфянин, которому нравилось это название, улыбнулся.

— Оборонять империю от враждебных племен. Бактрийцев, согдийцев и скифов.

— Воины которых вооружены такими же мощными луками, какими пользуются парфяне.

Свободное поведение Тарквиния заметно раздражало Пакора.

— Своими стрелами вы беспрепятственно истребляли наших людей при Каррах. Точно так же нас встретят кочевники, если у нас не будет хорошего плана, — сказал Тарквиний.

— Продолжай, — ледяным тоном приказал командир.

— Ород вряд ли будет доволен, если его новый пограничный гарнизон перебьют вскоре после прихода. А враги получат возможность беспрепятственно вторгаться в Парфию.

Пакор положил в рот дольку апельсина и с задумчивым видом посасывал ее.

— Что ты предлагаешь?

— Шелк очень прочен.

Парфянин, похоже, растерялся.

— Если его в несколько слоев натянуть на щит каждому воину, — спокойно продолжал Тарквиний, — стрелы не смогут пробить его насквозь.

— Почему ты так считаешь? — требовательно спросил Пакор.

— Я много чего знаю.

Пакор решил, что понял, куда клонит римлянин.

— Купцы заходят в Селевкию или Антиохию, чтобы платить пошлины. Царь не потерпит ограбления честных путешественников. Налоги на товары, доставляемые с Востока, — главный источник богатств Парфии.

— Мы не будем никого грабить, — ответил Тарквиний.

— Чем же в таком случае ты собираешься платить? — повысил голос парфянин.

Тарквиний запустил руку под тунику и извлек кожаный кошель. Развязав шнурок, он вытряхнул на ладонь громадный рубин. Он носил его у сердца с того дня, когда вынул его из рукояти меча Тарквина. Через семнадцать лет пришла пора воспользоваться бесценным даром Олиния.

— За это мы купим столько шелка, сколько нам понадобится.

Пакор поджал губы.

— Вижу, тебе удалось утаить не только литуус.

Тарквиний промолчал.

Парфянин пожирал глазами невиданную драгоценность, его рука сама собой потянулась к кинжалу.

— Я легко могу отобрать его у тебя.

— Но ты не сделаешь этого.

— Ты один и безоружен. — Он бросил взгляд на стоявшего у входа стражника. — А у меня тут десять человек.

— Тогда я прокляну тебя страшным проклятьем. — Тарквиний не спеша убрал камень в кошелек, а кошелек за пазуху, его темные глаза ярко блеснули в свете факелов. — Да и моя когорта не слишком обрадуется такому повороту событий.

Пакор сглотнул подступивший к горлу комок. Этот светловолосый солдат помог колонне почти без потерь преодолеть горы. Он мог за несколько дней предсказывать обвалы и бури, признаков которых вовсе не было видно в небе. Парфяне знали даже о том, что он заранее предсказал поражение своего войска при Каррах.

Спокойно улыбнувшись, этруск подошел к шелковой занавеске, отделявшей часть шатра.

— Позволь, я покажу тебе.

Пакор кивнул.

Тарквиний снял с веревки пеструю ткань, сложил в несколько раз и набросил на небольшую подушку. Потом отнес ее на пятьдесят шагов, в самый конец огромного шатра; это было то самое расстояние, с которого парфяне расстреливали беспомощных легионеров. Аккуратно положив ее наземь, он вернулся на прежнее место и взял со стойки лук со зловеще изогнутыми рогами и колчан.

Стоявший у двери воин метнулся вперед и поднял копье.

Пакор коротко рявкнул, и стражник вернулся на место.

Подойдя к своему командиру, гаруспик внимательно осмотрел оружие.

— Отличная работа, — заметил он, натянув для пробы тетиву. — Какой мощный!

— Хороший лук делается не одну неделю, — ответил Пакор. — Дерево необходимо хорошо выдержать, а рога и жилы берут строго определенной толщины.

Повернувшись к мишени, Тарквиний взял стрелу и наложил ее на тетиву. Поднял лук, встал вполоборота и замер.

Парфянский военачальник затаил дыхание.

Тарквиний отвернулся от него. Он не сомневался, что добился своего. Оттянув тетиву на полный размах, он прищурил глаз и прицелился со всей тщательностью, с какой это можно было сделать в полутьме. Потом негромко хмыкнул и спустил тетиву. Стрела просвистела в воздухе и с тупым стуком угодила в цель.

— Принеси! — крикнул Пакор.

Страж поднял подушку, и на его лице выразилось полное недоумение. Быстрым шагом он подошел к командиру, поклонился и вручил ему мишень.

Пакор точно так же, как и воин, не поверил своим глазам. Стрела вошла в подушку на два пальца от силы. Чтобы извлечь ее, не потребовалось ни малейшего усилия. Зазубренный наконечник просто-напросто увяз в материи.

Шелк остался почти неповрежденным.

Парфянин даже выпучил глаза от удивления.

— Прикажи набить на каждый скутум по пять-шесть слоев этой материи, — веско произнес Тарквиний, — и твоей армии не будут страшны никакие стрелы.

Теперь Пакор смотрел на гаруспика с искренним уважением.

— Ты видел, насколько дисциплинированны были римляне при Каррах вплоть до атаки катафрактариев. Легионеры — лучшие пехотинцы, каких знает мир, — продолжал Тарквиний. — С покрытыми шелком щитами Забытый легион станет непобедимым.

— Кочевники сильно превосходят нас числом.

— Все равно у них не будет шансов, — ответил Тарквиний.

— Зачем ты рассказал мне все это?

— Мы не хотим умирать — ни я, ни мои друзья. Нам и так сильно повезло, что мы пережили последнюю битву. — Тарквиний выразительно нахмурил лоб. — Еще раз встретиться с этими луками…

Пакор всерьез заинтересовался услышанным. Этруск не мог знать, что должность, на которую царь Ород поставил Пакора, была не только почетной, но и очень опасной. Издавна кочевников успешно усмиряли конные лучники и катафрактарии. Но из-за войны с Римом пограничные силы пришлось сократить до опасно низкого уровня, и в последнее время начали приходить известия о том, что враги стали вторгаться глубоко в пределы империи. Мысль о необходимости противостоять им со своими немногочисленными лучниками терзала Пакора со дня выхода из Селевкии.

Парфянский военачальник своей рукой налил вина в два кубка.

— А вот и твой караван, — сказал Бренн, всматриваясь вдаль из-под руки.

Ромул ухмыльнулся. После ночного визита Тарквиния к Пакору они оба без устали всматривались в горизонт.

Прошло ровно двенадцать дней.

В отдалении висела большая туча пыли. На плоской равнине, сменившей барханы пустыни, разглядеть какое-либо движение было чрезвычайно легко. В пляшущем знойном мареве можно было даже рассмотреть далеко растянувшуюся цепочку верблюдов.

Пакор тоже заметил животных и прокричал приказ остановиться. Барабаны разнесли его команду по колонне. Большинство солдат уже успели усвоить основные парфянские сигналы и споро выполнили приказ. Умный военачальник понимал, что его новые солдаты будут воевать лучше, если нужно будет делать то, чему их учили, и с помощью Тарквиния освоил немало из того, что содержалось в римских воинских уставах. Накануне он решился на важный шаг и вновь вооружил бывших пленников. И снова никто, кроме этруска, не знал причины. Несмотря на то что идти налегке было куда приятнее, легионеры с великой гордостью тащили копья, мечи и щиты.