Забытый легион

Бен Кейн

«Забытый легион»

Плиний Старший рассказывает в «Естественной истории», что римлян, уцелевших после битвы при Каррах в 53 г. до н. э., отправили в Маргиану.

Эти земли, располагавшиеся на территории современного Туркменистана, отстоят на полторы с лишним тысячи миль от места, где этих людей взяли в плен. За всю историю Рима мало кто из его граждан забирался так далеко на восток, как эти десять тысяч легионеров, присланных охранять границу империи.

Но их история на этом не заканчивается.

В 36 г. до н. э. китайский историк Бань Гу писал, что пехотинцы войска Чжичжи, хуннского князя, владельца крепости на Великом шелковом пути (современный г. Тараз в Казахстане), сражались строем, «подобным рыбьей чешуе». В китайской литературе этот термин больше не встречается; многие историки склоняются к мнению, что он обозначает стену щитов. В те времена такую тактику использовали только римляне и македонцы. Однако из-под власти наследников Александра Великого, Селевкидов, эти земли ушли более чем за сто лет до описываемых событий. Интересно также, что эта битва состоялась спустя всего 17 лет после сражения при Каррах и менее чем за пятьсот миль от границ Маргианы.

Восточнее, в Китае, расположено современное поселение Личан. Происхождение его названия точно не установлено, но ученые считают, что оно было основано между 79 г. до н. э. и 5 г. н. э. под названием Ли-чжень, означающим на древнекитайском языке «Рим». Необыкновенно большое количество его теперешних жителей имеют типично европейскую внешность — светлые волосы, носы с горбинкой и зеленые глаза. В настоящее время в местном университете идет изучение проб ДНК, которое поможет установить, являются ли эти люди потомками десяти тысяч римлян, двинувшихся в свое время от Карр на восток и дальше — в историю.

Воинов забытого легиона.

ПРОЛОГ

Рим, 70 г. до н. э.

Шел гора ундецима — одиннадцатый час, — и широко раскинувшийся город утопал в алом свете заката. Легкий бриз всколыхнул воздух меж тесно прижавшимися друг к дружке зданиями, принося облегчение жителям, страдавшим от душной летней жары. Люди вышли из домов и квартир, чтобы, закончив дневные дела, поболтать возле лавок или выпить стоя в открытых уличных тавернах. Торговцы, пронзительно крича наперебой, зазывали прохожих, у порогов под бдительными взглядами матерей играли дети. Откуда-то из центра, от Форума, доносились ритмичные звуки храмового пения.

Это был мирный, спокойный час, но в переулках и маленьких двориках тени уже удлинились. Высокие каменные колонны и статуи богов закрывали и рассеивали свет солнца, отчего улицы постепенно обретали серый, а затем и темно-серый цвет, утрачивая дневное дружелюбие. Дольше всех купались в лучах заката семь холмов, образующих сердце Рима, а потом на столицу опускалась тьма.

Несмотря на время, Римский форум был заполнен народом. На расположенной между храмами и Сенатом базилике — гигантском крытом рынке — толпились лавочники, прорицатели, юристы и писцы, предлагавшие свои товары или услуги. Было уже поздно, но все равно кто-нибудь желал написать завещание, узнать свою судьбу, вчинить врагу судебный иск. Расхаживали разносчики, пытаясь продать фруктовый сок, уже давно нагревшийся на жаре. Политики, допоздна засидевшиеся в Сенате, спешили наружу, неохотно останавливаясь и вступая в разговор, только если ускользнуть от назойливого собеседника было вовсе невозможно. Рабы, увлеченные играми на расчерченных для этой цели ступенях, завидев своих хозяев, поспешно вскакивали на ноги. Страшась ударов кнута по обожженным на солнце плечам и спинам, они поспешно подхватывали носилки и уносили их прочь.

На ступенях храма осталась лишь горстка нищих, привыкших ко всему и никогда не терявших надежды на подаяние. Среди них были увечные, но не утратившие гордости ветераны легионов — непобедимой армии, принесшей республике богатство и всемирную славу. Они донашивали остатки форменной одежды — кольчуги, в которых ржавчины было уже больше, чем железа, и коричневые военные туники, не разваливавшиеся на клочки лишь благодаря множеству заплат. За медную монетку они могли развлечь вас военными рассказами о пролитой крови, отрубленных руках и ногах, друзьях, похороненных в чужой земле.

Все во славу Рима.

На Бычьем форуме, где, несмотря на быстро спускавшуюся темноту, все еще торговали скотом, тоже кипела жизнь. Нераспроданные животные ревели от жажды и духоты; овцы и козы, напуганные запахом крови из близлежащей мясной лавки, сбивались в кучи. Их хозяева — небогатые окрестные крестьяне — готовились отогнать животных на ночной выпас за городские стены.

Признаков надвигавшейся ночи не замечали и на Овощном форуме — вокруг прилавков со снедью толкались покупатели, аромат свежих дынь, слив и персиков смешивался с запахом восточных пряностей, свежей рыбы и не раскупленного за день хлеба. Пытаясь распродать фрукты и овощи, продавцы предлагали скидку каждому, с кем встречались взглядом. Болтали между собой плебейки, закончившие делать покупки и спешившие в храм, чтобы вознести короткую молитву. Рабы, посланные за продуктами для организованного в последнюю минуту пиршества, ворчали в спускавшихся сумерках.

Но те, кого ночь застигла вдали от этих многолюдных мест, спешили поскорее укрыться за надежными стенами своих домов. Ни один здравомыслящий римлянин не хотел оказаться на улице после захода солнца, особенно в мрачных переулках, разделявших инсуле — тесные многоквартирные дома, где обитало большинство граждан. Темные ночные улицы населяли лишь воры и убийцы.

Глава I

ТАРКВИНИЙ

Северная Италия, 70 г. до н. э.

Ворон вспрыгнул на голову дохлого ягненка и уставился на Тарквиния. Птицу и человека разделяли добрых пятьдесят шагов. Ворон насмешливо каркнул и ударил мощным клювом в открытый глаз. Ягненок пал не более трех дней назад, но горные волки успели почти дочиста обглодать хрупкие кости.

Тарквиний наклонился, поднял камушек и вложил его в пращу. Худой и светловолосый, он носил свободную тунику до середины бедер, перехваченную на талии, и был обут в крепкие сандалии.

— Пожалей птицу. Не он же зарезал ягненка. — Олиний Эзар снял поношенную кожаную шапку и расправил примявшийся верх. — Ворон лишь доедает остатки.

— Не нравится мне, что он глаза клюет. — Готовясь метнуть камень, Тарквиний начал медленно раскручивать кожаный ремень.

Олиний молчал. Прикрыв рукой глаза от солнца, он долго разглядывал облака и канюка, парившего на раскинутых крыльях в потоках теплого воздуха. Держа камень в руке, Тарквиний терпеливо наблюдал за стариком. С тех пор как несколько лет назад прорицатель взял его в ученики, молодой этруск научился обращать внимание на все, что тот говорил и делал.

Наконец Олиний пожал костлявыми плечами под грубым шерстяным плащом.

— Сегодня не самый лучший день для убийства священной птицы.

— Почему же? Что нынче за день? — Тарквиний со вздохом опустил пращу.

— Валяй, мальчик. — Улыбка Олиния привела Тарквиния в бешенство. — Поступай как знаешь. — Он указал рукой в сторону ворона. — Это твой путь, и только твой.

— Я не мальчик. — Тарквиний нахмурился и выкинул камушек. — Мне двадцать пять!