Покоритель джунглей

— Люди веселятся, — сказал сэр Джон с бледной улыбкой, — они счастливы.

Слуга объяснил, что это паломник гадает солдатам шотландской гвардии.

— А что если позвать его? — предложил Уотсон, у которого мелькнула мысль, не развлечет ли это вице-короля. Сэр Джон улыбнулся в знак согласия.

Через несколько минут паломника ввели в гостиную. Он сделал «поклон шести точек» перед сэром Джоном. Поднявшись, он ограничился тем, что почтительно склонил голову перед Уотсоном, давая тем самым понять, что осознает разницу в их положении.

— Чем именно ты занимаешься? — спросил его начальник полиции.

Дело в том, что паломники, как и факиры, различаются по роду занятий: одни — простые акробаты, жонглирующие кинжалами или раскаленными железными шарами; другие являются гипнотизерами и часто обладают редкими магнетическими способностями; третьи вызывают духов мертвых. Есть еще заклинатели змей и хищников, предсказатели будущего, каждый занимается только своим делом, таким образом со временем среди паломников образовались настоящие касты.

— Я предсказываю будущее, господин, — ответил паломник.

После ухода Кишнайи Эдуард Кемпбелл вернулся в гостиную, и вице-король обратился к нему:

— Ну, Кемпбелл, это как раз для вас. В вашем возрасте еще столько предстоит прожить, что одно удовольствие заранее узнать, что с вами будет.

— Я не любопытен, милорд, но чтобы доставить вам удовольствие, охотно покажу руку этому славному колдуну.

И Эдуард с улыбкой подошел к паломнику.

Как только юноша вошел, старый заклинатель не сводил с нею глаз, глядя на Эдуарда с невыразимым волнением.

Он взял его руку, долго изучал ее линии, потом, медленно переведя на юношу свой хищный взгляд, сказал гортанно, отчеканивая каждое слово:

— Бог, сопутствующий рождению, осыпал тебя своими милостями, ни одна из линий не пересекается с линией судьбы, ни одно облачко не омрачает твоих дней, и ты достигнешь крайнего предела существования, отпущенного человеку богами, в окружении детей твоих детей.

— Принимаю такое предсказание, — смеясь, сказал Эдуард.

— Счастливое предсказание, — заметил, улыбаясь, сэр Джон.

С этими словами он бросил паломнику соверен, который покатился к его ногам. Глаза заклинателя вспыхнули мрачным огнем, ненависть исказила лицо. Судорожно сжатые руки потянулись к поясу, словно в поисках отсутствующего кинжала. Но прежде, чем его реакцию заметили, он снова принял смиренно-почтительный вид и, склонившись перед вице-королем, чтобы лучше скрыть свои чувства, подобрал золотую монету и положил ее в калебассу.

— Подобное предсказание, — засмеялся Уотсон, — не роняет авторитета гадальщика и подходит каждому. Всегда приятно услышать, что проживешь долго и будешь иметь много детей.

— Вы ужасный скептик, Уотсон, — возразил сэр Джон. — Ну-ка, посмотрим, что ожидает вас.

— Если Ваша Светлость желает…

— Вы сами позвали его сюда, Уотсон, и не можете лишить его еще одного соверена.

— Хорошо, милорд, но, уверяю вас, мне безразлично, что он скажет.

Разговор шел по-английски, и собеседники были уверены, что туземец их не понимает. Он действительно невозмутимо ждал, ни один мускул на его лице не дрогнул. Подчиняясь желанию вице-короля, начальник полиции с насмешливым видом протянул паломнику руку. Туземец метнул на него исподлобья свирепый взгляд и, быстро изучив линию жизни, сказал:

— Чаша дней полна. Джуна, верховный судия, уже послал черных посланцев смерти. Прежде чем луна закончит свой путь, сахиб отправится в страну усопших. Для него больше нет места на земле, и глаза его не откроются при свете следующего дня. Мрачный Рогшпа считает часы, которые ему осталось прожить.

В этот миг, словно в подтверждение слов паломника, раздалось жалобное уханье совы, трижды своим криком нарушившей ночную тишину.

Зловещее предсказание, вслед за которым закричала сова, считающаяся по народным поверьям птицей смерти, произвело на всех сильнейшее впечатление. Насмешливая улыбка исчезла с лица Уотсона, и он страшно побледнел. Вице-король, которого и без того одолевали печальные предчувствия, не сумел сдержать дрожь, и даже юный Кемпбелл, не склонный к суевериям, вдруг почувствовал, как странное волнение сжало ему сердце.

Уотсон сделал невероятное усилие, чтобы взять себя в руки.

— Этот человек безумен, — пытаясь саркастически улыбнуться, произнес он.

— Птица пропела три раза, — ответил паломник, — вам осталось жить три часа, сахиб.

— Довольно шуток, старик, — сказал начальник полиции, пристыженный тем, что выказал столько слабости, — ступай, показывай свои глупые фокусы в другом месте, мы больше не нуждаемся в твоих услугах.

Едва были произнесены эти слова, как мнимый нищий, в котором читатель, без сомнения, узнал искусно переодетого браматму, поспешил к выходу, приподнял портьеру и исчез.

— Ну, мой бедный Уотсон, не к добру вы позвали паломника. Вы хотели отвлечь меня от мрачных мыслей, а сами навлекли на себя страшное предсказание.

— Мерзавец решил посмеяться над нами и испугать. Вы знаете, что моя должность обрекает меня на вечную ненависть со стороны всех этих бродяг, против которых я принимал самые суровые меры. Паломник, несомненно, понял, с кем имеет дело, возможно, у него уже были стычки с одним из моих агентов, и ему захотелось сыграть со мной злую шутку. Но запугать такого человека, как я, не так-то просто. Я уже трижды получал предупреждения знаменитого тайного трибунала, который в конце концов вынес мне смертный приговор, ибо я не обращал ни малейшего внимания на его угрозы. Как видите, я жив и здоров.

— Сознайтесь, однако, что поначалу вы почувствовали сильное волнение.

— Не отрицаю, милорд, но главную роль сыграл эффект неожиданности, да-и обстановка была соответствующая. В полночь, в час таинственных привидений, в этой огромной комнате неосвещенные предметы приобретают самые загадочные очертания, и вдруг старый паломник, раскрашенный, словно дьявол, говорит о смерти, а тут еще влезает эта проклятая сова… Согласитесь, Ваша Светлость, было от чего взволноваться!

— Постойте, вы сказали, что были приговорены тайным трибуналом? — вдруг задумчиво спросил сэр Джон.

— Да, милорд, но это было еще до того, как Кишнайя взял в свои руки руководство обществом.

— И вас уведомили о приговоре?

— Да, дней восемь тому назад. Чистая формальность, выполненная кем-то из простых членов общества, независимо от нового трибунала.

— Берегите себя, Уотсон, — серьезно сказал вице-король. — Вы знаете, что приговор исполняет браматма, а ведь он не сообщник Кишнайи.

— О, я ничего не боюсь, милорд. Они могли захватить врасплох нескольких несчастных и убить их, чтобы поддержать ужас, внушаемый таинственной организацией. Но они никогда не исполняли своих приговоров, если сталкивались с достойным противником, умеющим защитить себя. Вы видите, они не осмелились тронуть Хейвлока, победителя Нана-Сахиба, сэра Уильяма Брауна, губернатора Цейлона, который повсюду преследует членов общества. Во всяком случае, я ношу тонкую кольчугу, она защитит меня от кинжала, а ночью все выходы моего дома охраняются… К тому же я предупрежу вождя тугов об этом предсказании.

— Лишь бы Кишнайя сдержал слово, тогда мы скоро избавимся от этих людей.

— Он сдержит его, и через десять дней вы сможете доложить в Лондон об уничтожении Духов вод, поимке Наны и окончательном умиротворении Индии.

— О, если бы ваши слова сбылись! Однако, господа, пора отдыхать. Думаю, мы будем вспоминать о нашем первом вечере в Биджапуре… Пришлите мне ночного дежурного, Кемпбелл.

— Первый камердинер ждет ваших приказаний, милорд.

— Хорошо. Я вас больше не задерживаю.

В тот момент, когда начальник полиции выходил из комнаты, сэр Джон поманил адъютанта.

— Удвойте посты вокруг дворца, — приказал он, — у всех дверей, ведущих в апартаменты Уотсона, поставьте часовых и возвращайтесь с дежурным адъютантом Пири, пусть он составит мне компанию. Мне кажется, сегодня ночью произойдут неожиданные события.