Мистерия, именуемая Жизнь

— Я проверял невесту Рауля. Если бы она позволила себя купить — от дальнейшей характеристики подобных женщин я, как лицо духовное, воздерживаюсь. Девушка оказалась бескорыстной, тем лучше. Что же до интриги с королем, я не особенно драматизировал ситуацию, будучи уверен, что м-ль де Лавальер останется… добродетельной…по крайней меня до тех пор, пока…

— Понял! Пока вы не подмените короля принцем Филиппом?

— Видите, юный паладин, это чудовище в сутане все предусмотрело. У злодея Арамиса, которого вы весьма неудачно сравнили с королем Клавдием, были благие цели.

— Благих целей нельзя добиваться преступными средствами!

Этот иностранец, мальчишка с ангельским лицом говорил могущественному генералу иезуитов то, что еще никто не осмеливался. Но то, что говорил юный паладин, иногда говорила Арамису его собственная совесть. Арамис задумчиво взглянул на дона Энрике.

— Простите меня, — взволнованно заговорил рыцарь, — Теперь я понимаю ваши мотивы… Если все так, как вы говорите… Филипп Французский… ваши друзья, титул Портоса, любовь Рауля, суперинтендант. Умный, интеллигентный человек, покровитель поэтов и художников…

— И, быть может, всеобщий мир, который остался несбывшейся мечтой нашего щедрого на войны Семнадцатого Века. Честность Фуке все разрушила.

— Но Людовик был коронован! — закричал дон Энрике, — Бог не допустил, чтобы его помазанник сгнил в казематах Бастилии!

— Опять двадцать пять, — простонал Арамис, — Ваши чувства достойны восхищения, но мы живем в жестоком мире.

— В этом жестоком мире должно быть что-то святое! Коронованный король, которому вся страна присягала на верность — разве его власть не от Бога?

— Вы серьезно считаете Людовик Четырнадцатого избранником Божьим? Мой Филипп по моральным и интеллектуальным качествам выше его, коронованного! Филипп, а не Людовик принес бы мир и Франции и Европе! Мы совершили бы великие дела. Но не все потеряно. Не все.

— Не все. Уезжайте с Бель-Иля с Портосом, пока не поздно.

— Куда?

— Куда хотите, я уже сказал вам: Мальта вас не выдаст.

— Если эскадра ушла в Алжир, нам нечего бояться.

— О, нет! Вам есть чего бояться! Не сегодня-завтра Людовик пошлет войска на Бель-Иль!

— Взгляните на карту. Вот Бель-Иль. Знаете поговорку о двух зайцах?

— Знаю. Но я знаю и то, что на Бель-Иле вот-вот высадится королевский десант. Уезжайте, пока не поздно! Вы мне не верите? Но, может, поверите моему Командору?!

— Как его имя?

— Дон Патрисио де Санта-Крус.

— Граф де Санта-Крус… — прошептал Арамис.

— Да! Ваш старый знакомый, не так ли? Граф и испанский гранд, который когда-то принес вам от Мари Мишон, белошвейки из Тура деньги на экипировку перед Ла-Рошельской кампанией. Помните нищего с двойными луидорами?

— Еще бы… — проговорил Арамис, — И это велел передать Санта-Крус?

— Да, — сказал рыцарь, — Ему-то вы доверяете? Такой человек как Санта-Крус не стал бы посылать гонца с секретным поручением, если бы дело того не стоило! Оставьте Бель-Иль, назначьте своего коменданта, и, когда королевские войска высадятся, генералы Людовика увидят пустую клетку. Поверьте, у нас верные сведения!

— Контрразведка? — прищурился Арамис.

— Епископ, трагедия тамплиеров нас кое-чему научила. Но секретная информация, план захвата Бель-Иля — все это вполне достоверно. Нас врасплох не захватишь и не возьмешь голыми руками. Поэтому мы в курсе всей геополитики — насколько это в наших возможностях.

— А если это дезинформация? — пожал плечами Арамис. — Если уж Людовик ввязался в войну с Алжиром, было бы целесообразно бросить основные силы на разгром пиратов.

— Имея в тылу вас, главу заговора, так жестоко задевшего его самолюбие? Кто больше оскорбил Короля-Солнце — мусульманские головорезы или ваннский епископ? Ему-то лично пираты ничего не сделали! Вы — другое дело! Вы же психолог! Или вы не знаете характер Людовика? Вы надеетесь, что он забудет о неудачном празднике в Во-ле-Виконте?

— Тогда он потерпит поражение на Севере и на Юге, — сказал Арамис, — Бель-Иль будет сопротивляться. Как некогда знаменитый Сент-Эльм против Драгут-Реиса и прочих бестий. Я одержу победу.

— Мальту осаждали турки! — воскликнул дон Энрике, — А это же ваши!

— Стоит мне сказать, что господин Фуке, сеньор Бель-Иля, брошен в тюрьму, вся Бретань вспыхнет как факел. Бретонцы более чем кто-либо верны своим сеньорам.

— О! Вы хотите оживить "политического покойника" — г-на Фуке? Использовать его имя, чтобы поднять Бретань на восстание?

— Воспользовались же вы именем Атоса, чтобы проникнуть в цитадель.

— Не делайте этого, епископ! Ваш пример с осадой Мальты неудачен. Оставьте остров. Не поднимайте мятеж. Людовик отзовет войска, и «Солей-Руаяль» возглавит караван, который приведет свежие силы Бофору. Вы же понимаете, что в одиночку Бофор не одолеет этих дьяволов! Ну как мне вас убедить, что Людовик ни за что не оставит у себя в тылу ваш мятежный остров! Для его личного самолюбия взять Бель-Иль важнее, чем захватить Джиджелли.

— Как вы сказали?

— Джиджелли.

— А, знаю, — проговорил Арамис, — Крепость, построенная испанцами на побережье Алжира. Торговля хлебом, маслом, пробкой. Рейд неудобен по причине сильных ветров, дующих зимой. А также порт в провинции Кабилия. Развито рыболовство… Более точные сведения где-то в моих записках. Пиратская база, очень сильно укрепленная. Это очень серьезно… И Людовик надеется взять ДВЕ ТВЕРДЫНИ — и наш Бель-Иль и мусульманскую Джиджелли? Глупый юнец! Только людей погубит.

— Вы поедете?

— Я останусь, — ответил Арамис.

Глава 6. Плачущий рыцарь

И тут случилось то, чего никак не ожидал Арамис — черные глаза Энрике медленно наполнились слезами. Арамис отвернулся, не желая смущать молодого человека. Но нервы испанца были на пределе, и словесный поединок с ваннским епископом привел к тому, что тайный посол уже не мог сдержать слез. Арамис не хотел ставить дона Энрике в неловкое положение, но пауза затягивалась, и он уже не мог делать вид, что не замечает плачущего рыцаря.

— Да что это с вами, — сказал он, — Перестаньте, успокойтесь, дон Энрике.

Дон Энрике молча смахивал слезы. Арамис растерялся было, но решил унять этого плаксу сарказмом.

— Разве рыцари Мальтийского Ордена плачут? — насмешливо спросил он, — Разве плачут вообще все, кто имеет звание рыцаря и носит рыцарские шпоры? Плачущий рыцарь — это вам не кажется истиной наизнанку? Тем, что не может и не должно быть ни при каких обстоятельствах. Вы считаете себя мужчиной, а разревелись тут как девчонка! Вы, испанец! Вы, дон Энрике де Кастильо, сын полковника испанской пехоты! Постыдитесь! Мне — утешать на старости лет плаксивого мальчишку, тайного посла доблестного Мальтийского Ордена! Будьте достойны своего рыцарского плаща, черт вас возьми! Как бы посмотрел на вас ваш Командор, граф де Санта — Крус, ваш Великий Магистр Рафаэль Котонер и ваши братья по Ордену? А знаменитый Жан де Лавалетт? А рыцарь де Медран и другие герои осады Сент-Эльма? Иезуиты — я имею в виду совсем юных, новичков Ордена — никогда так себя не ведут! Если вы проливаете слезы на аудиенции генерала иезуитов, представляю, как бы вы повели себя в мусульманском плену. Да минует вас чаша сия, мой рыдающий кабальеро! Вы не намного моложе ваших французских ровесников, принца Филиппа и Рауля де Бражелона, но эти ребята покрепче! А они попадали в свои юные годы во всякие экстремальные ситуации. И с честью выходили из самых, казалось бы, отчаянных! Да что я! Даже у крохотули Лавальер больше самообладания, чем у вас!

Дон Энрике собрал всю свою силу воли и заставил себя успокоиться.

— Клянусь спасением души, попади я в руки оголтелых мусульман, и не пикнул бы, даже если бы эти варвары вырезали на моей спине крест — он прижал руки к белому кресту на своем плаще, — как это было во время осады Мальты в прошлом веке! Но сейчас я заплакал от бессилия, от отчаяния, от того, что я только человек, а не ангел Божий и не могу убедить вас… Но я знаю, что если вы отвергнете помощь ваших друзей, это приведет к страшной катастрофе.