Покоритель джунглей

— Спешите домой, — приказал браматма, желая скорее прекратить этот разговор. — Вы знаете, что сегодня утром во дворец Адил-шаха прибывает вице-король Индии, вам нельзя попадаться англичанам на глаза.

Факиры снова склонились перед своим вождем и продолжили путь в сторону таинственного дворца. Дойдя до седьмой стороны семиугольника, они подали особый сигнал. Тут же одна из гранитных плит в стене повернулась вокруг своей оси, надо рвом опустился подъемный мост, и факиры оказались перед входом, ведущим в верхние этажи.

Браматма, довольный, удалился, за ним шел Утсара, еще не оправившийся от случившегося. Разумеется, верховный вождь общества Духов вод не был бы так спокоен, если бы знал, что факир Варуна, уходя, заметил несколько крошечных капелек крови, запятнавших непорочную белизну его кашемировых одежд.

Часть седьмая

Смерть Уотсона

Колодец Молчания

Глава I

Встреча со сторожем. — Откровения предателя. — След. — Труба браминов. — Постановление вице-короля. — Переодевание. — Старый пандаром.

Направляясь к своему дворцу, ибо древняя столица Декана всегда была резиденцией браматмы, Арджуна продолжал вынашивать самые мрачные планы мести.

Он слишком хорошо знал вековые обычаи таинственного комитета Трех, чтобы после стычки, происшедшей сегодня ночью, не понять, что значило презрительно брошенное ему «Прочь отсюда, собака!». Это был смертный приговор, ибо между людьми, которых разделяло подобное оскорбление, впредь не могло быть близких отношений.

«Не пройдет и недели, — подумал он, — как Утсара получит приказ убить меня, разве что он вышел из доверия, и это дело поручат кому-нибудь другому. Во всяком случае, мне нужно позаботиться о своей защите».

Арджуна и факир уже почти миновали необитаемую часть развалин и подошли к старой пагоде, как вдруг в густой роще тамариндов, куда с трудом проникал дневной свет, Арджуна споткнулся о чье-то тело и едва не упал в высокую траву. Он наклонился, думая, что какой-то бездомный нищий спит под открытым небом, но тут же удивленно воскликнул:

— Дислад-Хамед, ночной сторож!

— Может быть, и с ним случилось какое-нибудь несчастье? — заметил Утсара, подойдя ближе.

— Он не ранен, — ответил Арджуна, внимательно оглядев сторожа. — Странно, биения сердца не слышно, а вместе с тем он дышит. Мы не можем оставить его одного без помощи.

Роскошное жилище браматмы было всего в нескольких шагах отсюда. Он сделал знак факиру, тот взвалил сторожа на плечи, и они направились к Дворцу святых, как называли резиденцию Арджуны.

Перенеся к себе в дом биджапурского сторожа, Арджуна поступил так не только из соображений гуманности, к этому его подтолкнуло инстинктивное любопытство. Тайное предчувствие говорило ему, что это происшествие каким-то образом касается его.

Вместо того чтобы войти через главный вход, который постоянно охраняла дюжина сиркаров, браматма обошел сад, открыл маленькую дверцу и провел Утсару вместе с его ношей в свои личные апартаменты.

Сторожа положили на кровать, и, пока факир смачивал ему виски уксусом, Арджуна дал ему великолепных сердечных капель, секрет приготовления которых сохраняют брамины. Этого оказалось достаточно, чтобы вывести сторожа из длительного обморока.

Открыв глаза и узнав браматму, он снова едва не потерял сознание от страха. Присутствие верховного вождя Духов вод укрепило Хамеда в убеждении, что его спасли только для того, чтобы поиздеваться над ним и заставить умереть в ужасных мучениях.

— Пощадите! Пощадите! — взмолился он, сложив руки. — Клянусь, что впредь буду служить вам как верный пес!

Арджуна подумал: «Какое же преступление совершил этот человек, если так молит о пощаде! Проявим хитрость, ибо он уверен, что мне все известно». Удивительная проницательность помогла браматме приблизиться к истине: «Он просит пощады не у меня, а у браматмы. Обещая служить верой и правдой, в моем лице он обращается к Духам вод. Когда он говорит «впредь», это значит, что «ранее» он не был верен. Я никогда не пользовался услугами этого простого субедара, стало быть, ему приходилось иметь дело с комитетом Трех».

При мысли, что ему, быть может, удастся выведать важный секрет страшного трибунала, лицо Арджуны осветилось радостью. Но для этого надо было сделать вид, что он все знает, и вместе с тем заставить сторожа рассказать ему то, о чем он не имел понятия. Одно лишь смущало его: если комитет Трех знал о виновности этого человека, как мог он не только оставить его на свободе, но и приказать браматме доверить ему важное поручение, касающееся На-на-Сахиба?

Он решил провести допрос с крайней предосторожностью.

— Видишь ли, — сказал он Дислад-Хамеду, который с невыразимой тревогой ждал ответа, — я не хочу ничего другого, как пощадить тебя, но кто мне поручится, что ты снова не изменишь своему слову?

— Вы знаете, господин, что теперь это невозможно. Вы предупреждены, и при первом же моем проступке наказание будет еще страшнее.

— К тому же одного моего желания мало, — продолжал Арджуна, — все мои действия должен одобрить комитет Трех, а я получил строгий приказ и не могу нарушить его.

— Увы, что же будет со мной? — воскликнул несчастный, полагая, что находится у браматмы, потому что его арестовали после окончания собраний. — Зачем было манить меня надеждой, если ей не суждено сбыться?

Арджуна, ничего не отвечая, покачал головой. Он почувствовал, что стоит ему заговорить, как сторож поймет, что браматме ничего не известно.

— Сжалься, о повелитель! Сжалься! Я негодяй и знаю это, но когда я увидел, что мой обвинитель пал от кинжала правосудия, то подумал, что Трое решили простить меня… А свидание, назначенное на сегодняшний вечер у башни Усопших между одиннадцатью и полуночью? Выходит, это всего лишь игра…

Услышав эти слова, которые сразу все прояснили, Арджуна едва не вскрикнул от радости. Обладая тонким и проницательным умом, он сразу понял, какую пользу можно извлечь из сделанного им открытия.

Итак, предатель, имя которого собирался открыть ему англичанин, был Дислад-Хамед, и знаменитый трибунал, столь суровый, столь неукоснительно соблюдающий правила, что убирал браматм за малейшую ошибку, не остановился перед убийством, чтобы спасти изменника, погубившего более полутора тысяч сиркаров!

«А, милые мои, — подумал Арджуна, — на сей раз вы у меня в руках. Вы забыли, что в случае явной измены устав Духов вод дает браматме право созвать четырех членов совета Семи и выдать им весь тайный трибунал. Да что это я? Какая наивность! Разве Трое и Четверо не составляют единое целое в совете Семи! Нет-нет! Затронуть Трех — значит бросить вызов всему совету. Не так мне следует мстить. Мне надо передать их на суд общего собрания жемедаров, и тогда мы увидим, имеет ли право совет Семи спасать от нашего правосудия поставщика английских виселиц и митральез!»

Арджуна увидел, что давно вынашиваемые им мечты близки к исполнению. Он добьется реформы устава общества, показав всем, какую опасность представляет тайная и бесконтрольная власть, уничтожит комитет Трех и совет Семи, заменив его советом из двенадцати сменяемых членов с браматмой во главе, которым будет управлять по своей воле. Тогда в руках у него окажется власть, а самое главное, возможность встать во главе будущего восстания, которое должно навсегда освободить Индию от ненавистного английского ига… Надо было действовать быстро и чрезвычайно осторожно, ибо при малейшем подозрении, учитывая его отношения с советом Семи, он разделит участь своего предшественника в башне Усопших. Но прежде чем предпринимать что-либо, он должен был выяснить дальнейшие намерения своих врагов.

Арджуна ловко выспросил у сторожа все, что тот знал. Хамед рассказал, как во время собрания незнакомый голос пообещал спасти его, приказав явиться в назначенный час к башне Усопших и пригрозив самой страшной карой, если он осмелится ослушаться и не придет.