С креста не сходят - с него снимают (Избранное)

На молитву скоротечную:

«Пощади, Владыко Праведный,

Землю, что Тобою создана.

Что предано, что продано,

Что собрано – разграблено…»

Прости, Владыко, — каемся,

Что грешные, что гнусные,

Уже почти не русские,

Ещё пока не каины.

Прости нас, окаяннейших,

Забывших правду русскую,

К Тебе тропинку узкую

До рая — от распятия…

ДОСТОЕВСКОМУ

— Федор Михайлович, дайте мне руку!

В эту промозглую серую скуку

Вас, настоящего, русского, смелого

Так не хватает в российских метелях нам.

Ваши романы и боль безпредельная

В сердце России — крестами нательными.

В шаге от пропасти, в метре от мерзости

Дайте мне руку для боли и крепости.

Неосторожно кричу в безконечность:

«Меняю Россию только на вечность!..»

С Вашими книгами, нашими МИГами,

Осатаневшую, глупую, пьяную,

Только на вечность сменяю отчаянно.

Я не случайно кричу эту муку,

Федор Михайлович,

дайте мне руку…

ОПТИНСКАЯ ОСЕНЬ

И этот лес, и эти сосны

В кедровую оделись осень.

Смотрю в березовую просинь

Глазами раненого лося.

В страну печально-отрешённую,

В росу туманную болотную,

Смотрю на эту жизнь колодную

Глазами загнанного волка.

И безтолку липучий страх

Стучится в сердце, завывая.

Монах я или не монах, —

Я эту жизнь не променяю.

Теряя груз, взлетаю в осень,

В осиновую грусть похмелья,

С глазами раненого лося

Лечу в осеннее веселье.

У ИСТОЧНИКА СЕРАФИМА

У источника Серафима

Не отпускает — Россия…

Пью воду холодно-сизую,

Не воду я пью — Отчизну!..

Глазами, слепыми от горя,

Захлёбываясь от боли,

Справляю святую тризну.

Не воду я пью — Отчизну!..

Распятую с края до края,

Люблю, а не проклинаю.

У краешка вечной жизни

Не воду я пью — Отчизну!

Апостасия… Россия

Укрылась святыми ризами…

Здесь вечность пугает визою

В Серафимовскую Отчизну!!!

* * *

Россия моя, Россия!

В тебя, себя забывая,

Влюблен от края до края.

Россия моя, Россия,

Беглянка моя золотая!

КРЕСТИТЕЛЮ ГОСПОДНЮ ИОАННУ

Я так спешу на эту встречу

с святым Предтечей

И жизнь топлю свечой безпечной —

я покалечен,

А он — святой! Он человек!

Он человечен!

И падает, как снег,

мой век

ему на плечи…

За покаянием стою,

как пес за мясом,

И жадно вою и скулю

душонкой грязной,

И белый, белый, как стихарь,

молю и плачу,

И почерневший, как сухарь,

вздыхаю клячей.

Спешу туда, где льется Кровь

любви и боли,

Где всё простившая Любовь

на раны — солью.

Где время нет, где суета

не знает места,

Где на века, где навсегда

Сам Бог наместник.

Я убегу,

я улечу,

я улетаю.

Я так хочу, мне по плечу! —

Я знаю, знаю!

Паду снопом к святым стопам,

моля Предтечу…

Я знаю, знаю, Бог простит —

Он Человек!

Он че-ло-ве-чен!

РОДИНЕ

Вся Россия серая — непогодь,

Снегом забинтован только Урал.

Прости меня, дружище, что променял

Я тебя на жизнь свою без дорог.

Я тебя по запаху узнаю,

Если ночь и боль в душе, и не сплю,

Если вдруг запахло смородиной,

Значит, за окном уже Родина.

Прости, что сбежал и ушел в монахи,

Как Емельян Пугачев — на плаху.