С креста не сходят - с него снимают (Избранное)

Пела братия, как вешняя гроза,

И слеза кипела агиазмой

^[1]

…

На собор Предтечи Иоанна

В первый раз серьёзно попросил

То, чего боялся, и молил:

Только бы услышал, только бы простил…

…На собор Предтечи Иоанна…

ГОЛГОФА

Господа били по голове тростью,

Господу вбили в руки гвозди,

Господу вбили в ноги гвозди,

Господа распяли на кресте.

Слава Тебе, Господи Иисусе Христе!

Солнце померкло, небо молчало,

Завеса в храме разодралась. —

Так на Голгофе вершила начало

Спасения мира Любви Ипостась.

Камни стонали, мёртвые встали,

Сильные руки вонзили копье.

Молча под древом люди стояли.

Тело висело, словно ничьё.

Это не птицы в небе кричали,

Это не ветер выл в вышине, —

Это молитва Того, что распяли,

За тех, кто убил Его на кресте…

Этой молитвой будем судимы

В будущем веке Тем, Кто распят:

«Боже, оставь им,

о, Боже, прости им,

Не ведают бо, что творят…»

А на Голгофе стонала земля,

Молча стояла Дева Святая,

Жгучие слёзы не замечая,

А на Голгофе стонала земля…

Меня ради, грешного,

слепого, потешного,

Меня ради, пьяного,

глухого, окаянного,

Меня ради, мерзкого,

мёртвого, дерзкого,

Моих ради будущих

горьких слёз

Распялся Господь наш,

Иисус Христос!!!

* * *

В эту страшную ночь… Дальше лучше молчать,

И немеют, немеют уста…

В Гефсиманском саду за убогую мзду

Предавал я с Иудой Христа.

И кричит, и молчит, болью в сердце скуля,

В эту страшную ночь неспроста, —

В Гефсиманском саду предавала Христа

Поседевшая память моя.

Двадцать с лишним веков не сумели забыть

Эту ночь, как решенье суда…

Двадцать беглых веков у подножья креста

Я пытаюсь прощенья просить…

И на вечную память о горе моем

Мне на плечи, как тень от креста, —

Эта страшная ночь, когда предал Христа

В Гефсиманском саду с иудеем вдвоем…

Ночь рожала рассвет, в землю пряча глаза —

Тридцать жалких монет за Христа…

В Гефсиманском саду целовал я в уста

(До сих пор жжёт мне губы святая слеза).

Кровью выпала утром в саду том роса…

Смерть точила косу. Ад от страха немел.

День от ужаса свет потерял.

Воин с глупым лицом гвозди в руки вбивал,

А я рядом стоял и смотрел…

Кровь текла по кресту, смерть не смела спешить.

Воин в уксус направил копье.

Я стоял и смотрел, как плохое кино,

Пока вдруг не увидел Её…

Безмолвным криком вздрогнула душа

Под взглядом Той, стоявшей под крестом.

Две тыщи лет теперь лежу пластом

Под тем крестом… с Его мольбой в ушах…

Только и вижу, только и вижу —

хрупкие плечи,

Очи как свечи горят.

Только и слышу, только и слышу —

Бога моленье:

«Боже, оставь им,

не ведают бо, что творят»…

* * *

Ничего Тебе не принесу…

Только молча встану на колени,

Положу к ногам безшумной тенью

Слёз моих солёную росу.

Ничего Тебе не принесу…

Только, страх и стыд свой забывая,

Положу к ногам, с души сдирая,

Дней моих безумную грозу.

Ничего Тебе не принесу…

Молча кину совесть, проклиная

Голую от края и до края

Жизнь свою, — засохшую лозу.

Ничего Тебе не принесу —

Боль обид и ужасы сомнений…

Я к ногам Твоим с надеждой на прощенье

Самарянкой скорбною прильну.

Ничего Тебе не принесу…

СКУЧАНИЕ ОБ ОПТИНОЙ

Ах, как хочется в Оптину,

Где любовь бродит тенью.

У родных трех могилок

Упасть на колени,

Бросить душу на исповедь,

Убивая уныние.

Воздух чистый-пречистый там,

Небо синее-синее.