Сварогов

   Муж все знает... Слишком много!

   Нас успели проследить!

   Слезы... горестная мина...

   Дмитрий думал: "Вот сюрприз!"

   Но, кивнув головкой, Нина

   С лестницы скользнула вниз.

   От нее оттерт толпою,

   Дмитрий бросился вперед,

   Но отстал. Брал платье с бою

   Возле вешалок народ.

   Капельдинеру: "Где шуба?"

   Наконец, опомнясь, он,

   Бросив номер, крикнул грубо,

   И поспешно вышел вон.

   XXIX

   Шум, подъезд театра длинный,

   У колонн огни карет,

   И над площадью пустынной

   Звезд холодных зимний свет.

   И охваченный морозом,

   Размышлял Сварогов: "Ба!

   Не всегда ж идти по розам,

   Вот и тернии... Судьба!

   Что-то Нина? Если прямо -

   Горе, муж, разлад немой?

   Ах, какая же тут драма!

   Драма с Ниной! Боже мой!

   Две супружеские сцены,

   Слезы, крики, злобный лай...

   Похищение Елены

   И рогатый Менелай!"

   XXX

   Дмитрий все ж нашел, что нужен

   Для рассеянья тревог

   У Кюба веселый ужин:

   Натощак хандрить он мог.

   Очутясь в знакомой зале,

   Где диванов красный ряд,

   И на окнах, как вуали,

   Кружева гардин висят,

   Он татарину-лакею

   Заказал меню, как вдруг

   Увидал "Картинку". С нею

   Сольский был, коварный друг.

   Как всегда, одетый с шиком,

   Мил, завит и надушен,

   Он беспечно, светел ликом,

   Пил с "Картинкою" крюшон.

   XXXI

   Но "Картинки", без сомненья,

   Имя непонятно вам.

   Тут потребно объясненье.

   Я его охотно дам.

   От головки до ботинки

   Живописно хороша,

   Нимфа прозвище "Картинки"

   Получила. Un vrai chat!

   И к тому ж порой случалоcь, -

   Как на выставке у нас, --

   Что "Картинка" выставлялась

   Откровенно напоказ.

   Совершенство из блондинок

   И сирена из сирен!

   Ей прельстился б даже инок.

   Содержал ее NN.

   XXXII

   -- Как, Сварогов! Ты без дамы?

   Сольский крикнул. -- Mon ami!

   Я скромнее Далай-Ламы

   И не ужинал, пойми!

   Вы, Картинка, милы были...

   Ножек тем не утомя,

   Протанцуйте, как в кадрили,

   С кавалерами двумя!

   -- С вами? Пятую фигуру?

   Я готова! -- О, merci!

   Я за ваc божку Амуру

   Помолюсь на небеси! -

   Сольский рек: - Моя голубка,

   Нацедите нам кларет.

   Осушаю нектар кубка

   За Иветт, Минетт, Лизетт!

   ХХХIII

   -- Пью в честь женщин, пью в честь милых,

   Если честь у милых есть! -

   Поспешил, пока был в силах,

   Дмитрий тост свой произнес. -

   Пью за Bеpy и Софию,

   И за Юлий двух я пью,

   За Марину и Марию

   И за Лидию мою!

   Пью за Анну, Лизу, Нину,

   Пью за Нину с Анной вновь,

   За Татьяну, Антонину,

   За Надежду и Любовь! --

   Все хмельней идет попойка

   И кружится голова.

   Двух приятелей мчит тройка

   От Кюба на острова.

   XXXIV

   Хороши в часы свиданий

   Зимний ветер, быстрый бег...

   Лунной ночью мчатся сани

   И в лицо бросают снег.

   Над Невой широкой, белой,

   Славно вихрем пролететь,

   В шубке стан рукою смелой

   Обнимать и ручки греть,

   И в отдельном кабинете,

   Залетев на острова,

   Провести в тепле и cвете

   Час веселый, много -- два.

   Славно пить Клико с мороза, -

   Сев уютно на диван

   Но ведь это только проза:

   Сердце пусто, пуст карман!

   XXXV

   С дамой здесь подчас неловко:

   Этот грязный кабинет,

   Ресторана обстановка,

   Откровенный туалет...

   Зеркала здесь отражали

   Сцен пикантных целый ряд,

   Эти стекла, как скрижали,

   Много надписей хранят.

   Здесь начертаны алмазом

   Берт, Амалий имена,

   Изречений бойких фразам

   Корректура не дана...

   Вот в тумане отдалений

   Уж горит Крестовский сад,

   Все в снегу деревьев сени,

   Островов белеет ряд.

   XXXVI

   В зимний день и в полдень лета

   Хороши вы, острова!

   И одета, не одета --

   Все красавица Нева!

   В белоснежном пеньюаре,

   В серебристой наготе,

   Ты француженке Луаре

   Не уступишь в красоте.

   Я дивлюсь извивам гибким

   Прихотливых берегов,

   Летней зелени улыбкам,

   Легким кружевам снегов.

   И, подобно перлам утра,

   По лазури голубой

   Облака из перламутра

   Пролетают над тобой!

   XXXVII

   Но едва звезда Венеры

   Осияет небосклон,

   Нет твоим проказам меры,

   Островов нарушен сон.

   Тайны смело обнаружив,

   Ножкой вдруг ты честь отдашь,

   Из батиста, лент и кружев

   Новый нам открыв пейзаж.

   Раздается шансоньетка,

   С перезвоном бубенцы,

   По Неве всю ночь нередко

   Гул идет во все концы.

   Там раздолие цыганам,

   И в Неве бывал пример,

   Что течет в веселье пьяном

   Не вода, а "Редерер".

   XXXVIII

   Ах, шампанское c сигарой

   Нам иллюзию дают

   Счастья, песен, жизни старой

   Хоть на несколько минут!

   О, веселые мгновенья,

   Прелесть женской красоты,

   Аромат и опьяненье,

   Вина, фрукты и цветы!

   Как тогда, во время оно,

   В дни пиров любви живых,

   В вашу честь Анакреона

   Пусть звучит лукавый стих!

   Или просто шансоньетка

   И мотивы "Cascadette"...

   Изменился, молвит едко,

   Прозаически наш свет!

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

ОППОЗИЦИОННЫЙ ОБЕД

   Fools are my theme,

   let satire be my song.

                       "English bards and scotch reviewers", Byron.

   Были тут послы, софисты

   И архонты, и артисты.

              "Алкивиад", А. Майков.

   I

   Дмитрий, пробудясь в постели,

   Взял два поданных письма.

   В первом речь шла о дуэли.

   -- Ба! Профессор строг весьма! --

   Во втором -- был почерк Нины

   Хорошо знаком ему, --

   Излагалися причины,

   Как, зачем и почему

   Суждена для них разлука,

   И минули дни забав.

   "Боже мой! какая скука! -

   Дмитрий думал, письма смяв: -

   А, профессор, вы б хотели,

   Чтоб я дал расплату вам?

   Берегитесь, на дуэли

   Я, сразясь за дам, -- задам!"

   II

   Он рапир и эспадрона