Румяный цвет зари осыпался спокойно,
куда-то пролегли в туман лучи дорог…
И тополя стоят на синем фоне стройно.
Я украинскими их пальмами нарек.
Они качаются, и тени их, взлетая,
ко мне так призрачно простерлись по земле…
О нив родных краса, и сила молодая,
и сладкий сон зерна в заботливом тепле!
Над ним голубизна прошита облаками,
а там вокруг лишь тьма, лишь тьма и тишина…
Хоть вьюги сон его тревожили ночами,
но в силах разбудить его одна весна.
Иду мечтая. Вот электропоезд встречный
гудит в седой дали под перестук колес.
А я иду, иду, и радостно до слез, —
со мною говорит природы голос вечный…
А тополя стоят на синем фоне стройно,
я с ними заодно, и с ними, и с зерном.
Как радостно, свежо, как молодо кругом!
Румяный цвет зари осыпался спокойно.
8 февраля 1963
Петь не устану о земле великой,
цветут на ней и счастье, и краса!
Где бегал малышом за ежевикой,
уже встают заводов корпуса.
Их возвели там новые атланты
во славу Красной памятной зимы…
И их огни, как будто бриллианты,
сияют средь ночной донецкой тьмы.
Куда ни глянь — всё новой жизни знаки…
Нет, никогда, поэт, о не забудь
земли своей, где шли в огонь атаки,
вперед штыком прокладывая путь!..
20 февраля 1963
Еще весь Днепр в седых, тяжелых льдах,
но легкий дух весны уже витает,
и слышится мне где-то в облаках
прозрачный крик, крик журавлиной стаи.
Еще спят ландыши под посвист вьюг,
и дремлет бор в заснеженном покое,
а я весны пьянящий запах пью
с ветвей, в мечтах повисших надо мною.
Вот я иду, один среди людей,
иду, как все. Но что ж так сердце бьется?
Лежат снега, нет солнечных лучей,
а в душу мне весна, как песня, льется.
20 февраля 1963
Вновь село приснилось, где жилось-любилось,
где прозрачны волны на Донце-реке,
где любви слезинка первая скатилась
по ее горячей молодой щеке…
Как гудки кричали, птицы щебетали,
как с друзьями детство весело прошло!
Там, где мы играли, рельсы вдаль бежали,
аромат акаций полонил село…
Вновь весна с цветами хлынет прямо к дому,
принесет минуты счастья и тепла.
И хотя привык я к городу большому,
не могу родного позабыть села.
25 февраля 1963
Упал в траву, под хохот стали,
смертельно раненный боец.
И мак, поникнувший в печали,
над ним рассыпал свой багрец…
Погиб боец, но в изголовье
цветы раскинулись шатром.
На лепестках, залитых кровью,
осталась песня — о живом.
В ней Ярославны зов рыдает,
про расставанье говорит…
Его по имени не знают,
а песня та — в сердцах горит.
26 февраля 1963
Любовью нашей ты, народной стала силой,
трудами славим мы бессмертный гений твой,
ты в коммунизм ведешь полет наш светлокрылый,
и миллионов шаг мы слышим за собой.
Народам ты дала единство боевое
в ударах молота и шелесте полей,
чтоб вечный мир светил, как солнце, над землею,
чтоб детский смех звенел и радовал людей.
Все помыслы тебе и наших уст дыханье,
ты — совесть наших дней, оружье ты бойца.
Ты поднялась в века, как радуги сиянье,
симфонией вошла в народные сердца.
Свободно, и тепло, и радостно с тобою,
и лица светятся у каждого из нас:
ты в тайны космоса межзвездной крутизною
на кораблях стальных впервые поднялась.
Во всем, во всем с народом ты едина,
мы славим Родину, и в славе этой — ты,
как юность наших дней, как наш полет орлиный
в чудесный край, где — Труд, знамена и цветы.
Ты свет кремлевских звезд, могучий и бессонный,
зажгла над миром всем, на всех путях земных,
и тянутся к нему сегодня миллионы,
и происки врага не остановят их.
Сияет счастьем взор уж не в одном оконце,
в свободной вышине поют, поют гудки…
Как цвет подсолнуха всегда идет за солнцем,
так страны к нам идут, идут материки.
Гнет в Октябре смели мы вихрем всенародным
и свастику смели, свою проливши кровь.
В борьбе за мир и жизнь, за счастье быть свободным
мы отдаем тебе сердец своих любовь.
1963
