(К ней неуверенно скользит вновь прибывшая душа Юноши-ученика, погибшего в старой башне).
«Что со мной? Туман во всём!
Где-то там земля далёко.
Мчусь в безбрежности широкой,
Я обвеян сладким сном.
Чью-то смерть сейчас я видел,
Чей-то труп они несли.
Но, отторгнут от земли,
Я земному смысл не придал.
Помнил я о ней одной [143],
Лишь о ней, моей богине…
О, как небо призрачно и сине
Под холодной и немой луной!»
(Почувствовав душу Юноши).
«Привет, мой брат, мой призрак милый,
Ты встретился со мной в великий день,
Еще не обручён с своей могилой,
Ты не прошёл и первую ступень.
И вся душа твоя полна земного,
Великих прелестей земных страстей;
Есть много тайн неведомых у Бога
И много есть для духа степеней.
Познай: в своей премудрости великой
Господь не дал преграды никому:
Пусть каждый любит страстью дикой,
Как Богом суждено ему.
В глухую ночь и сны и тени
К устам людей усталых льнут.
Для духов много чувственных томлений,
Для духов много сладостных минут!»
(Где-то в глубине отражения духа Старика-отшельника и духа казнённого Князя; они, как туман, проносятся мимо).
«Мой новый брат, летим, летим
Скорее вниз на грудь земли.
Два духа мимо протекли —
Они прожгли меня дыханием своим.
Сегодня торжественный день!
Сегодня наш Демон вступит в борьбу.
Сегодня Всевышний решает судьбу,
И борются духи и люди за смертную тень».
(Они испуганно несутся к земле; под ними далеко в тумане чернеет громадное пространство земли. На чёрной земле мерцают ослепительным блеском [144] магические круги; в них горят рубиновые лампады, обливая кровавым светом бледных людей с жезлами в руках, стоящих безмолвно среди кругов).
«Он полон вражды к Господину.
Сильнее он многих из нас.
Но душу его я с веселием выну,
В победный и радостный час!
Он верит в величие счастья
Без воли разбитого тела.
Он грозные знает заклятья
И с Демоном борется смело.
Помчимся, скорее разрушим
Черты неприступного круга,
И масло лампады осушим, —
И памятна Демону будет услуга…».
Они налетели со страшных высот,
Но грозно их слово связало.
Свой жезл он направил вперёд,
Им в душу вонзил освящённое жало.
Учитель великий, стоял он в кругу,
Из мира явлений глядел он в безбрежность.
И духи напрасно летели к врагу:
Он понял, в чём сила его, — неизбежность!
(В глуби эфира фосфорический, слабый свет — заря! Во мраке белеют дух Старика-отшельника и дух казнённого Князя; они скользят, держа друг друга за руку).
«На волнах первичных эфира
Мы несёмся, два брата, вдвоём;
Мы познали ничтожество мира
И Безвестному гимны поём.
Мы не мыслью, не телом узнали
О величии Неба и Бога,
Мы в душах читали скрижали,
Где правды сокрытой так много.
Мы знаем, как борются тени
За владычество грубого тела,
Как ищут они наслаждений,
В которых их жизнь онемела.
Но близится чистый, высокий,
Божественный день единенья,
И в мире, и в небе пророки…
Светлеет былое ученье…
Горят уж ярко лампады [145]
В чертах неприступного круга.
Грешный в них ищет награды.
А праведный светлого друга.
Но не кончена наша дорога,
Еще не увенчана битва.
Свершить нам осталось немного:
Пред нами Святая Молитва!
Раскроем злобе объятья,
Обнимем и небо и землю [146].
Ты Демона примешь проклятья,
Я духов заблудших объемлю!»
………………………………
Грозный, усталый, один,
Без веры в духовное счастье,
Владыка минувших годин
Не знает святого причастья,
То Демон, монах низверженный,
Запомнивший только, что прежде
Был мир, где он жил упоенный,
В земной сладострастной одежде.
Нет, он надежд не уступит!
Не может он духу поверить!
Борьбой он владычество купит,
И силой силу измерит!
И вот налетел он угрюмо,
Качая крылами своими.
И дрогнуло небо от шума,
И ужас прошёл меж Святыми!
Один только Князь его встретил,
Обнял его призрачным телом, —
Своим поцелуем отметил
Бессилье на смелом…
Века проснулись смутным роем,
Эфиры хлынули на тверди скал,
И над молитвами, проклятьями и воем
Победный голос прозвучал:
«Демон в бездонность низринут!
Седые столетия минут,
И Вечность сном вечным уснёт [147],
Умрёт непокорное тело, —
Тогда только он оживёт
И к Богу подымется смело!»
