Я куплет допою... (песни для кино)

Мадам, месье! Я счастлив, что таиться!

Леди, джентльмены! Я готов стократ

Умереть и снова здесь родиться.

Всё в Одессе - море, песни,

Порт, бульвар и много лестниц,

Крабы, устрицы, акации, мезон шанте, -

Да, наш город процветает,

Но в Одессе не хватает

Самой малости – театра-варьете!

1968

Цыганская песня

Камнем грусть весит на мне, в омут меня тянет, -

Отчего любое слово больно нынче ранит?

Просто где-то рядом встали табором цыгане

И тревожат душу вечерами.

И, как струны, поют тополя.

Ля-ля-ля-ля, ля-ля, ля-ля-ля-ля!

И звенит, как гитара, земля.

Ля-ля-ля-ля, ля-ля, ля-ля-ля-ля!

Утоплю тоску в реке, украду хоть ночь я, -

Там в степи костры горят и пламя меня манит.

Душу и рубаху - эх! - растерзаю в клочья, -

Только пособите мне, цыгане!

Я сегодня пропьюсь до рубля!

Ля-ля-ля-ля, ля-ля, ля-ля-ля-ля!

Пусть поёт мне цыганка, шаля.

Ля-ля-ля-ля, ля-ля, ля-ля-ля-ля!

Всё уснувшее во мне - струны вновь разбудят,

Всё поросшее быльём - да расцветёт цветами!

Люди добрые простят, а злые - пусть осудят, -

Я, цыгане, жить останусь с вами!

Ты меня не дождёшься, петля!

Ля-ля-ля-ля, ля-ля, ля-ля-ля-ля!

Лейся, песня, как дождь на поля!

Ля-ля-ля-ля, ля-ля, ля-ля-ля-ля!

1968

Баллада о цветах, деревьях и миллионерах

В томленье одиноком

В тени - не на виду -

Под неусыпным оком

Цвела она в саду.

Маман - всегда с друзьями,

Папа от них сбежал,

Зато Каштан ветвями

От взглядов укрывал.

Высоко ль или низко

Каштан над головой, -

Но Роза-гимназистка

Увидела - его.

Нарцисс - цветок воспетый,

Отец его - магнат,

И многих Роз до этой

Вдыхал он аромат.

Он вовсе был не хамом -

Изысканных манер.

Мама его - гран-дама,

Папа - миллионер.

Он в детстве был опрыскан -

Не запах, а дурман, -

И Роза-гимназистка

Вступила с ним в роман.

И вот, исчадье ада,

Нарцисс тот, ловелас,

«Иди ко мне из сада!» -

Сказал ей как-то раз.

Когда ещё так пелось?!

И Роза, в чём была,

Сказала: «Ах!» - зарделась -

И вещи собрала.

И всеми лепестками

Вмиг завладел нахал.

Маман была с друзьями,

Каштан уже опал.

Искала Роза счастья

И не видала, как

Сох от любви и страсти

Почти что зрелый Мак.

Но думала едва ли,

Как душен пошлый цвет, -

Все лепестки опали -

И Розы больше нет.

И в чёрном цвете Мака

Был траурный покой.

Каштан ужасно плакал,

Когда расцвёл весной.

1968

Романс

Было так - я любил и страдал.

Было так - я о ней лишь мечтал.

Я её видел тайно во сне

Амазонкой на белом коне.

Что мне была вся мудрость скучных книг,

Когда к следам её губами мог припасть я!

Что с вами было, королева грёз моих?

Что с вами стало, моё призрачное счастье?

Наши души купались в весне,

Плыли головы наши в огне.

И печаль, с ней и боль - далеки,

И казалось - не будет тоски.

Ну а теперь - хоть саван ей готовь, -

Смеюсь сквозь слёзы я и плачу без причины.

Вам вечным холодом и льдом сковало кровь

От страха жить и от предчувствия кончины.

Понял я - больше песен не петь,

Понял я - больше снов не смотреть.

Дни тянулись с ней нитями лжи,

С нею были одни миражи.

Я жгу остатки праздничных одежд,

Я струны рву, освобождаясь от дурмана, -

Мне не служить рабом у призрачных надежд,

Не поклоняться больше идолам обмана!

1968

ВОЙНА ПОД КРЫШАМИ 1967 (1971)

СЫНОВЬЯ УХОДЯТ В БОЙ 1969 (1971)

Я очень хорошо знаю Белоруссию: я много снимался у режиссёра Виктора Турова, который показал мне её, как, я думаю, никто никогда, наверно бы, не смог. Я с ним был во многих местах. Вы не поверите, что несколько вещей из фильма «Сыновья уходят в бой» были написаны за одну ночь. Просто от впечатлений. Мы жили в партизанском лагере – такая была деревня в лесу,- и несколько песен появилось буквально за одну ночь. Как выплеснулись. Бывает – как будто перекипело и начало выплёскиваться. Так у меня было со многими вещами, написанными для его картин.

Я вообще многим обязан Белорусской киностудии и особенно Виктору Турову, который во времена, когда к авторской песне было отношение, скажем, совсем плёвое, впервые рискнул вставить в свою картину много-много моих вещей. (1971 – 1979)

Аисты

Небо этого дня -

ясное,

Но теперь в нём - броня

лязгает.

А по нашей земле -

гул стоит,

И деревья в смоле -

грустно им.

Дым и пепел встают

как кресты,

Гнёзд по крышам не вьют

аисты.

Колос - в цвет янтаря, -

успеем ли?

Нет! Выходит, мы зря

сеяли.

Что там, цветом в янтарь,

светится?

Это в поле пожар

мечется.

Разбрелись все от бед

в стороны...

Певчих птиц больше нет -

вороны!

И деревья в пыли

к осени.

Те, что песни могли, -

бросили.

И любовь не для нас, -

верно ведь,

Что нужнее сейчас

ненависть?

Дым и пепел встают

как кресты,

Гнезд по крышам не вьют

аисты.

Лес шумит, как всегда,

кронами,

А земля и вода -

стонами.

Но нельзя без чудес -

аукает

Довоенными лес

звуками.

Побрели все от бед

на восток,

Певчих птиц больше нет,

нет аистов.

Воздух звуки хранит

разные,

Но теперь в нём - гремит,

лязгает.

Даже цокот копыт -

топотом,

Если кто закричит -

шёпотом.

Побрели все от бед

на восток, -

И над крышами нет

аистов...

1967

x x x

У нас вчера с позавчера

шла спокойная игра -

Козырей в колоде каждому хватало,

И сходились мы на том,

что оставшись при своём,

Расходились, а потом - давай сначала!

Но вот явились к нам они - сказали: «Здрасьте!».

Мы их не ждали, а они уже пришли...

А в колоде как-никак - четыре масти, -

Они давай хватать тузы и короли!

И пошла у нас с утра

неудачная игра,-

Не мешайте и не хлопайте дверями!

И шерстят они нас в пух -