Мимолетное
Глаза, голубые когда-то,
Опавшие в сети морщин
(На фоне багряном заката,
Над паром зеленых долин!)
Сидим на скамейке бульвара.
Под ветром укуталась в мех
(Тепло и духи будуара,
Касания, в дрожи, и смех!)
У лаковых плит пьедестала
Дочурка (похожа, светла)!..
Взяла за рукав, прошептала:
«Ты помнишь? Но та умерла…»
КРУГЛЫЙ СТОЛ. («ОМФАЛОСЪ» ПЕТРОГРАД-ОДЕССА. 1919)
ВОКРУГ СТОЛА
«Веселье с песней сплетено вокруг стола…»
Веселье с песней сплетено вокруг стола.
Остроты, ласки и вино вокруг стола.
Желанен каждый гость, и есть для всех венок,
И каждый дружбы лишь звено вокруг стола.
Мы пьем из кубка одного: не хочешь — пей!
Эрота славить нам дано вокруг стола.
<1917>
«Как нежно, без косметики, румян, кто любит…»
Как нежно, без косметики, румян, кто любит,
Благословляет розу и бурьян, кто любит!
Богатства копишь ты, о радости забывший,
Но что тому товаров караван, кто любит!
Скопец угрюмо пьет, один в кругу бутылок,
От первого бокала томно пьян, кто любит.
Тот за столом пленительной чертой отмечен
И звездным светом тайно осиян, кто любит.
<1917>
ПЛЕННЫЕ ПЕСНИ
«Только пленных песен звуки…»
Только пленных песен звуки,
В кольцах матовые руки,
Легкий вздох, цветная шаль…
Нет, не хочется шербета.
Слишком сини волны света,
Пахнут розы и миндаль.
Кременистая долина,
Сакли, чахлая маслина,
Птица в клетке — все в плену,
Не спускаться с плоской крыши,
Петь, а песня тише, тише,
Словно просится ко сну.
<1916>
«Брат, проснись! Пропел петух свежесть зорь…»
Брат, проснись! Пропел петух свежесть зорь,
Усыпляет рои мух свежесть зорь.
Уговор: не трогать роз, скромным быть,
Восхваляя, как евнух, свежесть зорь.
На попойке шумной ты был вчера,
Тем отрадней встретит дух свежесть зорь.
<1917>
Игрок
Еще вчера, тосклив, мятежен,
Ты банк нерадостный метал,
И словно воздух был разрежен,
Так жадно ты его глотал.
А нынче на душе ни тени,
Забыт румяных карт узор,
Сигару куришь, полный лени,
Роняя пепел на ковер.
Визжат стрижи в эфире блеклом,
Внизу газетчики кричат,
И жарко солнце бьет по стеклам,
И новой радостью ты рад,
Что не забыло сердце биться,
Что день — затейливый роман,
Где утро — первая страница,
А вечер — отдых и кальян.
<1915>
«Радость, гостья хлопотунья…»
Радость, гостья хлопотунья,
Целый день в груди пропела,
Лишь с закатом присмирела
И нахохлилась, летунья.
Что же ночью: быть веселью,
Друг придет с вином и песней
Или станет все чудесней, —
Будет муза в нашу келью.
Иль, накинув шубку кунью,
Ты придешь под эту крышу,
И опять, опять услышу
Радость, нежную певунью.
<1917>
«Всех городов пышней Сидон гостеприимных…»
Всех городов пышней Сидон гостеприимных,
Из тесных уличек сплетен гостеприимных.
На вертелах дымится жир и вина сладки,
И звонкий слышен щебет жен гостеприимных.
Румян от солнца и пути за стол садишься,
Рабынь толпою окружен гостеприимных.
Догадлив ты: в тенета роз был пойман ловчий
И негой двух сестер пленен гостеприимных,
Но скромный не откроет, в чьих объятьях смуглых
Отраду ласк вкушает он гостеприимных.
<1917>
«Я утром обходить базар люблю…»
Я утром обходить базар люблю,
И пестрый праздничный товар люблю,
Лимонов груды, устрицы и мед
И вин сирийских сладкий дар люблю,
Ковры палаток, голубей и жен,
Над взморьем всплывший солнца шар люблю.
Лишает мудрый покрывала мир,
А я сплетенье тайных чар люблю.
Нежнее зорь, вина хмельней — клянусь! —
Я губ сухих и свежих жар люблю.
<1917>
«Рассказ об Индии богатой…»
Рассказ об Индии богатой,
О ларях с грудою камней,
Багряных, как разлив заката
Над влажной зеленью полей,
О людях с опаленной кожей
У медленных и синих вод,
О пагодах, где камень — ложе
И яхонт освещает вход,
О кораблях, узорным носом
Избороздивших океан,
И о знакомом лишь матросам
Очарованье новых стран…
Не шьют, заслушались девицы,
Надменен карла, как пират.
Спит в кресле няня. Половицы
У печки сохнут и трещат.
И если выйдешь — двор оснежен,
Потянет сеном от телег,
И талый ветер смутно нежен.
Все в мире — звезды, синий снег,
Уют, мерцание лампадок,
Лебяжьих думок жаркий пух.
И сон мечтателен и сладок,
Когда в сенях поет петух.
