Луне

Чтоб сесть и подумать о смерти.

Продолжение следует

А, может, тетя Римма и права,

Что нужно уходить еще не старой,

Пока не подурнела голова

И не затих аккорд твоей гитары.

Пока скрипит потертая кровать,

Любовь фонтаном бьет из всех отверстий,

Сумей рассказ о жизни оборвать

На самом-самом интересном месте.

С улыбкой вечной лежа в темноте,

И здесь меня надежда не покинет:

Всё ярче проступает на плите

« To be continued… »

Собака

Я заведу себе собаку,

Чтоб было с кем поговорить.

Я вместе с нею буду плакать,

Она со мною будет выть.

Мы станем влажными носами

Друг в друга тыкаться, любя.

Хотя на деле-то, на самом,

Я б лучше завела тебя.

Врачу

Врач — не от слова «врать», если об этом речь.

Грех ли на душу брать, чтобы покой сберечь,

Иль бормотать, как вор, или рубить с плеча? —

Выбора до сих пор не было у врача.

Врач — не от слова «враг», но не от слова «друг»,

Если на гoре рак свистнул кому-то вдруг.

Врач — не рифмуйте с «плачь», хоть приговор жесток:

Врач — он же не палач, но и — увы! — не Бог.

Побег

Отвесить поясной поклон,

С холодной ясной головою

Бочком из круга выйти вон

И след свой замести травою,

Уехать к чёрту на рога,

Там спрятаться в его макушке.

А тех, кому я дорога,

Небольно расстрелять из пушки.

100 лет одиночества

Люди расходятся по одному,

Нажитый хлам оставляя на сцене.

Я, отправляясь в дорогу, возьму

Воспоминаний багаж драгоценный:

Холод реки, бороздившей овраг,

Нежность чужого случайного мужа,

Преданность старых дворовых собак,

Клейкую зелень березовых кружев,

Между лопаток налипший песок,

Солнечный запах гудроновой крыши,

Жадный холодного пива глоток,

В зеркале танец наивно-бесстыжий,

Масляной кожи покатую гладь,

Ночь, что спустила чернила в лагуны,

Шепот воды, не умеющей лгать,

Только свои, очень личные луны.

Вспомни, когда соберешься сбежать,

Как было здорово! Может, захочется

Хоть на один взмах ресниц задержать

Сто потрясающих лет одиночества.

На вкус и цвет

Какого цвета у тебя глаза?

Какого чёрта я не посмотрела?

Ты, уходя, ни слова не сказал, —

Стою без приговора под расстрелом.

Вопрос судьбы решается в верхах,

Покорно жду, в одни грехи одета.

А, может быть, не так уж я плоха?

И лишь к глазам не подхожу по цвету.

С утра

Спросонья все люди раскосые,

Смешные, наивные, честные,

А то, что они уже взрослые,

Так это с утра не известно им,

Совсем по-звериному ласковы,

И с нежностью небывалою

Мы любим друг друга наскоро,

Как глупые дети малые.

Нежность

Нежность тает маслом на коже,

Тепло-бежевая, невозможная,

Вместо слов текут с языка

Капли томлёного молока.

Итог

Жизнь прекрасна, как водки глоток,

Я смакую её в подъязычье.

Как всегда, безупречен итог,

А страдания — дело привычки.

Лето сдаст документы в архив

В толстой папке под номером …надцать.

Я свои не узнаю стихи,

В изумлении буду смеяться.

Время сделает полный виток,

Всё затянется былью и снами.

Как всегда, безупречен итог.

Я не верю. То было не с нами.

Пусть уверует тот, кто блажен.

Рот заткнув обнаглевшей вагине,

Не без помощи новых пажей

На коне восседает Богиня.

Меч её — чуть короче меч-ты,

Но в ладони удобно ложится.

Он вошёл в неё ровно на «ты»,

Нам, Богиням, не надо божиться.

Когда-нибудь