Новая лирика. Годы

О траве под густой синевой.

И ещё я писал о солдатах,

Что почили под этой травой.

Продирается месяц сквозь пущи,

Будто жёлтое око совы.

А трава-то всё гуще. Да гуще.

Неоглядное войско травы.

Ей гулялось ещё при Батые

И завещано быть посему.

И стоят эти стебли литые,

Как солдаты. Один к одному.

Кто в шеломе стоит, а кто в каске.

Сколько судеб тут. Сколько имён.

И бегут по траве, как по сказке,

Разноликие

тени

времён…

Минута

Несётся время люто,

То свет мелькнёт, то мгла,

Ещё одна минута

В историю ушла.

Святой была иль грешной?

Чем люди помянут?

И как ей тaм — сердешной —

Среди других минут?!

А их там много. Много.

Без меры. Без числа.

Где круто, где полого

Дорога их легла.

Ругай их или жалуй,

Все рядом. Без помех.

И всё-таки, пожалуй,

Одна превыше всех:

Ушла под гром салюта,

Ещё в дыму, в огне,

Последняя минута

На той лихой войне.

Подснежники

Сегодня воскресенье.

Я вышел в лес. А тут —

Цветут ранневесенние,

Подснежники цветут!

Под временем тягучим,

Под игом холодов,

Под снегом тем сыпучим,

В котором сто пудов,

Под той кромешной стужей,

От света взаперти,—

Как этот белый ужас

Им удалось пройти?!

Превозмогли. Пробились.

Я видел, как сперва

Один отважно вылез.

Потом их стало два.

И вот им счёта нету.

Радей им, не радей,

Они пошли по свету

Приветствовать людей.

Малышки. Дети вроде.

А вон какая власть!

Есть в нежной их природе

Языческая страсть.

Горе

Горе может кричать.

Воспалённо. И дико.

Горе может молчать.

Ни движенья. Ни вскрика.

Горе может кричать.

Беззащитно. И громко.

Горе может молчать.

Как над пропастью кромка.

Горе может кричать.

Как реклама с экрана.

Горе может молчать.

Как глубокая рана.

Горе может кричать.

Горе может молчать.

А которое горе больнее?

То, что громко кричит?

Или то, что молчит?

Я не знаю. Вам это виднее.

Светание

Удивляться – нет, не перестану -

Сколько их, чудес, в моём дому.

Вот проснусь, с зарёю рядом встану

И пойду по городу всему.

Тишины напьюсь по крайней мере.

Поклонюсь природному огню.

Люди, люди, отворите двери,

Помогите начинаться дню.

Я вас всех прошу сейчас об этом.

Разожгите день у всех дверей

Тем своим неповторимым светом,

Что идёт к светилам от людей.

Пусть он птиц на сонных ветках будит.

Пусть он будит спящие поля.

Раньше всех всегда светают люди,

А уж после светится земля.

Позднее добро

Когда-нибудь, когда-то,

Не знаю я когда,

Вдруг вздрогнет виновато

Далёкая звезда.

К чему? За что ей это?

За то, что много лет

В кромешных безднах где-то

Она таила свет.

Всё пряталась до срока,

Всё скрадывала след.

Далёко-предалёко,

За тридевять планет.

А люди ждали. Ждали.

— Не запоздай, светец! —

И вот она сквозь дали

Сверкнула наконец.

И вот пошла чудесить.

Светить во весь разгон.

А раньше б лет на десять?

На сто? На миллион?

Уж вот бы было чудо.

Пронзай лучами зло.

И людям бы не худо,

И ей светлым-светло.

Поводырь

Так уж это водится. Веками.

Будь ты хоть меньшой, а хоть старшой -

Отбивать обиду кулаками...

Отбиваться надо бы душой.

Пусть ты вознесён или повержен,

Хороша ль судьба, нe хороша —

Никакие руки не удержат,

Если воспротивится душа.

Похваляясь силой озорною,

Напухают спесью кулаки.

Сколько их прошло передо мною —

Силачей, сгибавших пятаки?!

А душа — она всему опора.

Без неё и сила как пустырь…

Вот ведь Альпы перешел Суворов.

А не великан. Не богатырь.

Наивность

Ю. Прокушеву

…А люди должны быть наивными.