Стихотворения. Поэмы. Романы. Опера
Стихотворения. Поэмы. Романы. Опера читать книгу онлайн
«Бука русской литературы», «футуристический иезуит слова», Алексей Крученых — одна из ключевых фигур и, пожалуй, самый последовательный в своих радикальных устремлениях деятель русского авангарда.
В настоящее издание включены произведения А.Е. Крученых, опубликованные автором в персональных и коллективных сборниках, а также в периодических изданиях в период с 1910 по 1930 г. Всего в издание вошло 365 текстов. Издание состоит из четырех разделов: «Стихотворения», «Поэмы», «Романы», текст оперы «Победа над солнцем». Большинство текстов, опубликованных в малотиражных или труднодоступных изданиях, впервые переиздается после первой (и в большинстве случаев единственной) публикации.
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
«Всего милей ты в шляпке старой…» *
При первой публикации в сборнике «Старинная любовь» это стихотворение было посвящено О. Судейкиной-Глебовой. Судейкина-Глебова Ольга Афанасьевна (1885–1945) — драматическая актриса, танцовщица.
«Никто не хочет бить собак…» *
В «Бухе лесинном» стихотворение имело посвящение: «Первой художнице Петрьграда О. Розановой».
Розанова Ольга Владимировна (1886–1918) — художница, поэтесса; автор иллюстрации к нескольким книгам Крученых.
Из писем Наташи к Герцену *
Наташа — по-видимому, имеется в виду Наталья Александровна Герцен (Захарьина) (1817–1852) жена и двоюродная сестра А. И. Герцена.
Крутиц — Крутицкий монастырь, упраздненный в конце XVIII века; его здания были переданы под казармы; в 1834–1835 годах здесь до отправки в ссылку находился арестованный Герцен.
ПОМАДА *
Крученых А. Помада. М.: изд. Г. Л. Кузьмина и С. Д. Долинского, [1913].
«Дыр бул щыл…» *
Крученых в дальнейшем неоднократно обращался к этому стихотворению, считая его показательным примером использования в поэзии заумного языка, «из которого рождается новое заумное искусство и всякое иное вплоть до скрежещущей рожи Маяковского» (Крученых А. Предисловие // Чачиков А. Крепкий гром. М., 1919. С. 5). Время написания стихотворения — декабрь 1912 года — Крученых называл «временем возникновения ЗАУМНОГО ЯЗЫКА, как явления, (т. е. языка, имеющего не подсобное значение), на котором пишутся целые самостоятельные произведения, а не только отдельные части таковых (в виде припева, звукового украшения и пр.)» (Крученых А. Фонетика театра: Книга 123. М., 1923. С. 38). В зависимости от направления теоретических исследований стихотворение приводилось автором в качестве примера стиха «подобного лихой рубке» (Крученых А. Сонные свистуны // Крученых А., Клюн И., Малевич К. Тайные пороки академиков. М., 1916. С. 16) или «тяжелой и грубой» звуковой фактуры слов (Крученых А. Фактура слова: Декларация. (Книга 120-ая). М, 1923 [1922]. С. [3]). В книге Крученых и Хлебникова «Слово как таковое» ([М., 1913]) полемически утверждалось, что «в этом пятистишии больше русского национального, чем во всей поэзии Пушкина» (С. 9).
Инициатива создания стихотворения, по воспоминаниям Крученых, принадлежала Д. Бурлюку: «В конце 1912 г. Д. Бурлюк как-то сказал мне: Напишите целое стихотворение из „неведомых слов“. Я и написал „Дыр бул щыл“, пятистрочие, которое и поместил в готовящейся тогда моей книжке „Помада“ (вышла в начале 1913 г.)» (цит. по: Харджиев Н. И. Судьба Крученых // Харджиев Н. И. Статьи об авангарде: В 2 т. М., 1997. Т. 1. С. 301).
Сам же Д. Бурлюк в своих мемуарах дает вполне рационалистическую дешифровку стихотворения: «„Дыр Бул щол“ — „Дырой будет уродное лицо счастливых олухов“ (сказано пророчески о всей буржуазии дворянской русской, задолго до революции, и потому так визжали дамы на поэзо-концертах, и так запало в душу просвещенным стихотворение Крученых „Дырбулщол“, ибо чуяли пророчество себе произнесенное)» (Бурлюк Д. Фрагменты из воспоминаний футуриста. Письма. Стихотворения. СПб., 1994. С. 43).
О нежелательности «умной» интерпретации «безумной или заумной поэзии „дыр бул“» в 1916 г. писал К. Малевич: «Поэт <Крученых. — С.К.> оправдывался ссылками на хлыста Шишкова, на нервную систему, религиозный экстаз и этим хотел доказать правоту существования „дыр бул“. Но эти ссылки уводили поэта в тупик, сбивая его к тому же мозгу, к той же точке, что и раньше» (Малевич К. Письма к М. В. Матюшину // Ежегодник Рукописного отдела Пушкинского Дома на 1974 год. Л., 1976. С. 190).
Из негативных оценок стихотворения характерно мнение В. Брюсова, считавшего, что «эти сочетания букв, кроме того, что они абсолютно „не выразительны“, еще и крайне неприятны для слуха» (Брюсов В. Среди стихов: 1894–1924: Манифесты, статьи, рецензии. М., 1990. С. 389). С. Городецкий писал, что это стихотворение знаменует собой «доведение до абсурда музыкальных принципов» в поэзии: «Тупик полнейший: явление изжито до последней степени» (Городецкий С. Музыка и архитектура в поэзии // Речь. 1913, 17 июня. С. 3).
В полемической статье «Перчатка кубофутуристам» участник футуристической группы «Мезонин поэзии» М. Россиянский (Лев Зак) писал: «Кубофутуристов, сочиняющих „стихотворения“ на „собственном языке, слова которого не имеют определенного значения“, <…> можно уподобить тому музыканту, который, вскричав: „истинная музыка есть сочетание звуков: да здравствует самовитый звук!“ для подтверждения своей теории стал бы играть на немой клавиатуре. Кубофутуристы творят не сочетания слов, но сочетания звуков, потому что их неологизмы не слова, а только один элемент слова. Кубофутуристы, выступающие в защиту „слова как такового“ в действительности, прогоняют его из поэзии, превращая тем самым поэзию в ничто» (Вернисаж: Вып. 1. М., 1913. С. 23–24).
В. Хлебников писал Крученых в августе 1913 г.: «Дыр бул щыл точно успокаивает страсти самые расходившиеся» (Хлебников В. Неизданные произведения. М., 1940. С. 367).
«Красота поработила весь мир, — писал К. Чуковский, — и Крученых первый поэт, спасший нас от ее вековечного гнета. Оттого-то корявость, шершавость, слюнявость, кривоножие, косноязычие, смрад так для него прятягательны <…>. Ему и смехунчики <имеется в виду стихотворение Хлебникова „Заклятие смехом“. — С.К.> гадки, ведь и в них еще осталась красота. Смехунчики есть бунт лишь против разума, а дыр бул щыл зю що э спрум есть бунт и против разума, и против красоты! Здесь высшее освобождение искусства» (Чуковский К. Лица и маски. СПб., 1914. С. 128).
Мнение о стихотворении П. Флоренского: «Крученых уверяет, что в его, ныне прославленном,
„больше национального, русского, чем во всей поэзии Пушкина“. Может быть, но именно, только „может быть“, но может быть — и наоборот. Мне лично это „дыр бул щыл“ нравится: что-то лесное, коричневое, корявое, всклокоченное, выскочило и скрипучим голосом „р л эз“ выводит, как немазаная дверь. Что-то вроде фигур Коненкова. Но скажете вы: „А нам не нравится“, — и я отказываюсь от защиты. По-моему, это подлинное. Вы говорите: „Выходка“, — и я опять молчу, вынужден молчать» (Флоренский П. У водоразделов мысли. М., 1990. Т. 2. С. 183–184).
Спустя десятилетие после создания стихотворения критик А. Горнфельд писал: «…Когда Крученых обратился к прошлому, застывшему миру с своим пламенным и могучим „будетлянским“ призывом: „Дыр бул щур“, — то и он, конечно, не предполагал обогатить словарь; он был вне этого мелкого желания, он провозглашал новое Слово, а не бросал новые словечки» (Горнфельд А. Новые словечки и старые слова. Пб., 1922. С. 43–44).
Примерно тогда же свое мнение о стихотворении выразил В. Львов-Рогачевский, утверждавший, что «бездарный кривляка Крученых дальше своего дыр-бул-шыл не пошел, весьма ловко, прикрывая свою бесталантность гениальным набором звуков» (Львов-Рогачевский. Имажинизм и его образоносцы: Есенин. Кусиков. Мариенгоф. Шершеневич. М., 1921. С. 24).
В 1924 г. И. Терентьев, называя стихотворение «азбукой футуризма», утверждал: «„Дыр бул щил“ — загадка, задача, непонятная 10 лет тому назад, а теперь уже не трудно именно по звуку — догадаться, что это есть дыра в будущее!» (Терентьев. Кто Леф, кто Праф // Красный студент. 1924. № 1. С. 11–12).
