На берегу несинего моря: Поэма

Напрокат сегодня не дадут.

На заливе пестрый беспорядок,

Катеров и яхт подвижный строй...

Через сорок лет мы снова рядом

Здесь, на стрелке западной, с тобой.

Впереди у нас немного суши.

Мы стоим, как раньше, налегке.

Просишь ты: «Не торопись,

Послушай,

Как шумит волна невдалеке».

Что же, волны и теперь не реже,

Чем тогда – идут за валом вал...

Горяча твоя рука, а прежде

Я ее своею согревал.

Замечаю, стоя у залива,

Что всё чаще я смотрю назад.

Жизнь была со мною справедлива,

Если – нет, то я и виноват.

Солнце торопливое садится.

Ветер стих. Не виден стал Кронштадт.

Перед нами пролетела птица,

Зачеркнув бледнеющий закат.

Город в летнем сумраке светлеет

Светом фонарей и окон-глаз...

Кажется с годами всё прямее

К островам ведущая аллея,

По которой жизнь кружила нас.

VII. ПЛОЩАДЬ ИСКУССТВ

1

Нам удалось купить для дочери билет

У старой женщины, пожавшей наши руки.

Билет ей выдали за горе прошлых лет,

За старые печальные заслуги.

Для этой женщины певец испанский не был,

Конечно же, насущным хлебом,

И потому был ею заменен

На скудный, но трехдневный рацион...

...Каррерас пел в большом белоколонном зале.

Зал полон был. Но большинство людей

За стенами, на площади стояли.

Все слушали, как этот чародей

Внушал, что не от Словажизнь из тьмы восстала:

С небес безгласных – Голос был сначала!

Он пел о том, что для людей всех стран,

Для всех сердец – закон единый дан

На голос – столь высокий – отзываться

Всегда любовью братской...

Был где-то далеко большой шумливый Питер.

Певец был на экране плохо виден,

Но голос страстный долетал

До каждого, кто этого желал.

...Не замечал никто, как цвета слив, росла

Из-за гостиницы соседней туча.

И вдруг – дождем веселым и гремучим

На площадь вылилась гроза.

Воды блестящей мелкодробный вал

Набросился на слушателей яро

С небес, деревьев, крыш и тротуаров,

Но голоса певца не заглушал.

Исчезла грань меж небом, морем, сушей.

Соединили их текучая вода

И голос, к высшему единому зовущий...

И мы в единое поверили тогда.

2

О, блаженное, бессмысленное слово,

Где взять силы, чтоб тебя найти?!

В Петербурге мы сойдемся,

Словно

Он и есть цель нашего пути.

Среди сумрака издевок и наветов

Только здесь не могут лгать уста.

В этом городе мы снова – просто ветви

Одного словесного куста.

Легкий пепел собран по крупице.

Руки жен блаженных, это вы из снов

Привели нас в царскую столицу

Бесполезных и бессмертных слов.

Много нас. Но здесь никто не лишний.

Заболев, как раньше, воспаленьем чувств,

Мы слова желанные услышим

Из своих – живых и мертвых – уст.

Мы расслышим каждого.

В ознобе

Будем слушать, смерти не боясь...

В Петербурге мы сойдемся,

Чтобы

Слов блаженных не порвалась связь.

3

Пока в нас есть к прекрасному полет,

Пока душа за вечностью в погоне,

Наш Петербург вовеки не умрет,

Венеция в лагуне не утонет...

Спасенье будет этим городам,

Пока душою оживаем там.

VIII. ПРОЩАНИЕ

Уноси меня, море, несинее море,

В безмятежную холодность вод,

Где настанет развязка прошедших историй...

Но пускай там – не всё пропадет.

Город мой, ты прими в себя то, что осталось

От кружения жизни моей.

Это ныне всего лишь ничтожная малость,

Но прощальная нежность – в ней.

...По сосновому лесу на косогоре,

По песку и опавшей хвое

Я на берег сойду...

Наша родина – море,

Но расстанемся мы на земле.

2002–2006

Примечания автора

III. Екатерининский канал.

«Метальщик третий...» – И.П. Емельянов, террорист 20-ти лет  (участник событий 1 марта 1881 г.).

IV. Таврический сад.

«Уже говорил когда-то поэт...» – И. Бродский («Остановка в пустыне», 1966).

«К Танкограду, на южный Урал» – Танкоградом во время войны иногда называли г. Челябинск.

«И наша Анна, и наша Оля» – А. Ахматова и О. Бергольц.

V. Лиговка и Лесное.

«Городской ров» – Обводный канал.

VII. Площадь искусств.

«В Петербурге мы сойдемся…» и пр. – фрагменты стихотворения О. Мандельштама.