Как с Корниловым мы уходили
В ледяной тот Кубанский поход,
В этот час всё с тобой мы решили,
Ты стояла тогда у ворот.
И бледна, и тонка, словно свечка,
И струилися слёзы на грудь.
Ты дала на прощанье колечко
И шепнула: «Носи, не забудь».
Через красных шрапнели и пули
То колечко хранило меня,
И мечтал я в бою, доживу ли
До прекрасного, светлого дня.
Враг разбит… Но когда проезжали
Мы опять у знакомых ворот,
Мне родные рукой показали:
Вот тропинка к погосту ведёт.
И узнал я — за русые косы
Волокли тебя тёмной порой
На забаву хмельные матросы
И убили поутру с зарёй.
Я могилы покой не нарушу,
Почивай там под сенью дубов!
За твою неповинную душу
Много красных ответит голов.
III. ЛИРИКА ПЛЕНА
Майский день, томительный и нежный,
Тают в небе облачные горы.
Впереди высокий вал прибрежный,
А за валом водные просторы.
Режет парус синие кочевья,
Ветви клёнов шепчут надо мною.
Всё равно вам, где шуметь, деревья,
Всё равно вам, где цвести весною.
Часовой шагами площадь мерит.
Я не помню, здесь живу давно ли.
Только сердце, сердце всё не верит,
Всё тоскует об ушедшей воле.
Где-то там пылает жизнь огнями,
Алый вихрь надежды и проклятий.
Нам осталось только грезить днями,
Да смотреть на море на закате.
Там, на море, шкун недвижных снасти,
Там, над морем, Штральзундские башни.
А про нас давно забыло счастье,
Новый день опять, как день вчерашний.
Блещут на волнах солнечные нити [106],
Тянут журавли двумя цепями.
На Восток вы, птицы, отнесите
Мой привет моей Прекрасной Даме.
Опишите остров тот безвестный,
Где живет её пленённый рыцарь,
Расскажите, что я бился честно,
Попросите верить и молиться.
Тает день, томительный и нежный,
Тают в небе облачные горы.
Впереди песчаный вал прибрежный,
А за валом синие просторы.
О эти ночи уныний,
Долгие ночи в плену!
Ты — позабытый в пустыне,
Ты — погружённый ко дну.
Плачь, иль стони, или бейся,
Ты без конца одинок,
Ты ни на что не надейся,
Век не закончится срок.
Жизнь! Да была ли она-то?
Может, приснилась она.
Тучка плыла по закату,
Скрылась, и даль холодна.
Может, я умер, Царица,
Умер, и венчик на лбу.
Разве ты знаешь, что снится
Спящему в тёмном гробу?
Разве ты знаешь, как бьётся
Тот, кто живым схоронён?
Но и сквозь щели ворвётся
Новый чудовищный сон.
Тихо в подводной пустыне,
Тени проходят по дну.
О, эти ночи уныний,
Долгие ночи в плену!
Нет! Не сломлен я химерою,
Пусть один, как зверь в лесу,
Душу гордую и смелую
Я на волю донесу.
Мимо, злых ночей пророчества,
Пени робкие судьбе!
Я в провалах одиночества
Целый мир замкнул в себе.
Губят, слабое уродуя,
Стены проволок стальных.
Сберегу свою свободу я,
Знамя сильных и живых.
Весь усталый, весь израненный,
Я храню, что был мне дан,
Твой, Царица, дивно пламенный,
Твой чудесный талисман.
Мы от света замурованы,
Но во мне Царица — Ты,
Как бронёй, Тобой окованы
Сокровенные мечты.
Дни ли, месяцы ли, годы ли
Протекут в святой борьбе,
Проклят час, где б думы продали
Сердце, верное Тебе.
Окружён облавой целою,
Словно зверь в глухом лесу,
Душу — гордую и смелую
Я на волю донесу.
