Ахиллесово сердце

Такая глушь в лесах моих!

Я думаю, что гениальность

Переселяется в других.

Уходят имена и числа.

Меняет гений свой покров.

Он – дух народа.

В этом смысле

Был Лениным – Андрей Рублев.

Как по архангелам келейным,

порхал огонь неукрощен.

И может, на секунду Лениным

Был Лермонтов и Пугачев.

Но вот в стране узкоколейной,

шугнув испуганную шваль,

В Ульянова вселился Ленин,

Так что пиджак трещал по швам!

Он диктовал его декреты.

Ульянов был его техредом.

Нацелен и лобаст, как линза,

он в гневный, фокус собирал,

Что думал зал. И афоризмом

Обрушивал на этот зал.

И часто от бессонных планов,

упав лицом на кулаки,

Устало говорил Ульянов:

«Мне трудно, Ленин. Помоги!»

Когда он хаживал с ружьишком,

он не был Лениным тогда,

А Ленин с профилем мужицким

Брал легендарно города!

Вносили тело в зал нетопленный,

а Он – в тулупы, лбы, глаза,

Ушел в нахмуренпые толпы,

Как партизан идет в леса.

Он строил, светел и двужилен,

страну в такие холода.

Не говорите: «Если б жил он!..»

Вот если б умер – что тогда?

Какая пепельная стужа

сковала б родину мою!

Моя замученная муза,

Что пела б в лагерном краю?

Как он страдал в часы тоски,

когда по траурным

трибунам –

По сердцу Ленина! –

тяжки,

Самодержавно и чугунно,

Стуча,

взбирались

сапоги!

В них струйкой липкой и опасной

Стекали красные лампасы...

И как ему сейчас торжественно

И как раскованно –

сиять,

Указывая

Щедрым

Жестом

На потрясенных марсиан!

1962

* * *

Ж.-П. Сартру

Я – семья

во мне как в спектре живут семь «я»

невыносимых как семь зверей

а самый синий

свистит в свирель!

а весной

мне снится

что я –

восьмой

1962

Мастера

Поэма из семи глав с реквиемом и посвящениями

Первое посвящение

Колокола, гудошники... 

Звон. Звон... 

Вам, 

Художники 

Всех времен! 

Вам, 

Микеланджело, 

Барма, Дант! 

Вас молниею заживо 

Испепелял талант» 

Ваш молот не колонны 

И статуи тесал – 

Сбивал со лбов короны 

И троны сотрясал. 

Художник первородный – 

Всегда трибун. 

В нем дух переворота 

И вечно – бунт. 

Вас в стены муровали. 

Сжигали на кострах. 

Монахи муравьями 

Плясали на костях. 

Искусство воскресало 

Из казней и из пыток 

И било, как кресало, 

О камни Моабитов. 

Кровавые мозоли. 

Зола и пот. 

И музу, точно Зою, 

Вели на эшафот. 

Но нет противоядия 

Ее святым словам – 

Воители, 

ваятели,