Ахиллесово сердце

Амбразуры закрывает сердце.

Гибнет от булавки

болевой.

На балкон мы вышли.

Внизу шумел Львов.

Он рассказал мне свою историю. У каждого

офицера есть своя история. В этой была

женщина и лифт.

«Странно», – подумал я...

1965

Первый лед

Мерзнет девочка в автомате,

Прячет в зябкое пальтецо

Все в слезах и губной помаде

Перемазанное лицо.

Дышит в худенькие ладошки.

Пальцы – льдышки. В ушах – сережки.

Ей обратно одной, одной

Вдоль по улочке ледяной.

Первый лед. Это в первый раз.

Первый лед телефонных фраз.

Мерзлый след на щеках блестит –

Первый лед от людских обид.

Поскользнешься. Ведь в первый раз.

Бьет по радио поздний час.

Эх, раз,

Еще раз,

Еще много, много раз.

1959

Последняя электричка

Мальчики с финками, девочки с фиксами,

Две проводницы дремотными сфинксами...

Я еду в этом тамбуре,

Спасаясь от жары,

Кругом гудят как в таборе

Гитары и воры.

И как-то получилось,

Что я читал стихи

Между теней плечистых,

Окурков, шелухи.

У них свои ремесла.

А я читаю им,

Как девочка примерзла

К окошкам ледяным.

На черта им девчонка

И рифм ассортимент?

Таким, как эта – с челкой

И пудрой в сантиметр?!

Стоишь – черты спитые,

На блузке видит взгляд

Всю дактилоскопию

Малаховских ребят...

Чего ж ты плачешь бурно,

И, вся от слез светла,

Мне шепчешь нецензурно

Чистейшие слова?

И вдруг из электрички,

Ошеломив вагон,

Ты чище Беатриче

Сбегаешь на перрон!

1959

Сирень «Москва – Варшава»

Р. Гамзатову

11.III.61

Сирень прощается, сирень – как лыжница,

сирень, как пудель, мне в щеки

лижется!

Сирень заревана,

сирень – царевна,

сирень пылает ацетиленом!

Расул Гамзатов хмур как бизон.

Расул Гамзатов сказал: «Свезем».

12.III.61

Расул упарился. Расул не спит.

В купе купальщицей сирень дрожит.

О, как ей боязно!

Под низом

колеса поезда – не чернозем.

Наверно, в мае цвесть «красивей»...

Двойник мой, магия, сирень, сирень,

сирень как гений!

Из всех одна

на третьей скорости цветет она!

Есть сто косулей –

одна газель.

Есть сто свистулек – одна свирель.

Несовременно цвести в саду.

Есть сто сиреней.

Люблю одну.

Ночные грозди гудят махрово,

как микрофоны из мельхиора.

У, дьявол-дерево! У всех мигрень.

Как сто салютов, стоит сирень.

13.III.61

Таможник вздрогнул: «Живьем? В кустах?!»

Таможник, ахнув, забыл устав.

Ах, чувство чуда – седьмое чувство...

Вокруг планеты зеленой люстрой,

промеж созвездий и деревень

свистит

трассирующая

сирень!

Смешны ей – почва, трава, права...

P. S.

Читаю почту: «Сирень мертва».

P. P. S.

Черта с два!

Футбольное

Левый крайний!

Самый тощий в душевой,

Самый страшный на штрафной,

Бито стекол – боже мой!

И гераней...

Нынче пулей меж тузов,

Блещет попкой из трусов

Левый крайний.

Левый шпарит, левый лупит.

Стадион нагнулся лупой,