Стихотворения
Стихотворения читать книгу онлайн
Генна?дий Ива?нович Алексе?ев (18 июня 1932, Ленинград — 9 марта 1987, там же) — русский поэт, прозаик, художник, один из основоположников российского верлибра.Окончил Ленинградский инженерно-строительный институт (ЛИСИ) (1956) по специальности архитектура. С 1956 до 1960 г. работал архитектором в проектном институте Ленгипрострой. С 1960 учился в аспирантуре ЛИСИ, защитил диссертацию на соискание учёной степени кандидата технических наук по теме «О художественном синтезе современной советской архитектуры и монументально-декоративной живописи» (1965). Преподавал историю искусства и введение в архитектурное проектирование на архитектурном факультете ЛИСИ, будучи доцентом (1975) кафедры теории и истории архитектуры. C 1952 г. участвовал в выставках как живописец и график, с 1953 г. писал стихи. Несколько сборников Алексеева распространялись в самиздате в начале 1960-х гг. С 1962 г. стихи Алексеева время от времени публиковались в ленинградских периодических изданиях. В 1969 г. Геннадий Алексеев подготовил первый сборник своих стихов, на который написал внутреннюю (по заказу издательства) рецензию Иосиф Бродский:Главный эффект, производимый верлибром , — это чудо обыденной речи. Мы видим доселе не замечавшуюся нами пластику обыденных оборотов, их своеобразную гармоничность, и тем самым наше отношение к словам, к собственной ежедневной речи и сама эта речь углубляются.Книга Алексеева «На мосту» пролежала, однако, в издательстве семь лет и вышла только в 1976 г. При жизни автора вышли ещё три книги стихов, в том числе сборник «Обычный час» (1986), иллюстрированный им самим.Единственный роман Геннадия Алексеева «Зелёные берега» был издан посмертно (1990). В этой книге автобиографический пласт сочетается с причудливой фантасмагорией, переносящей рассказчика в 1908 год.
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
и собираю желтые купавки.
Цветы собирать
моя молодость,
признаться, ленилась.
Но как она была хороша
в венке из под купавок!
Подымающий руки
Я подымаю руки вверх.
Не то чтобы я сдаюсь,
нечего сдаваться.
Не то, чтобы я молюсь —
некому молиться.
И не то, чтобы я потягиваюсь со сна —
не сплю уже тысячу лет.
Просто
я подставляю руки ветру.
Пусть он свистит в моих пальцах,
пусть.
Ему,
это доставляет удовольствие.
На платформе
Стоял на платформе,
глядел на проезжающие поезда.
Ехать
никуда не хотелось.
Хотелось стоять на платформе
и глядеть
на проносящиеся мимо поезда.
Они проносились
один за другим
и в ту,
и в другую сторону.
Один за другим,
один за другим
они проносились,
один за другим
и в ту, и в другую сторону.
О, как мелькали окна их вагонон!
С платформы уходить
не хотелось.
Совсем не хотелось.
Я и вселенная
1.
Что же касается вселенной,
то она
вполне пристойна,
только слишком влюблена
в свою проклятую тупую бесконечность
и невнимательна поэтому ко мне.
Бывало, скажешь ей:
"Созвездие Тельца
куда-то ускакало,
третью ночь
его не видно на небе!"
Она же
глядит задумчиво
и отвечает невпопад.
А в остальном
вселенной я вполне доволен.
2.
Сижу я посреди вселенной
на лавочке
и размышляю о том о сем.
Чудная эта вселенная —
ни конца, ни краю ей не видно.
Смешная эта планета —
все вертится и вертится без устали.
Странная эта затея — жизнь:
живешь, живешь, и все жить хочется.
Удобная, однако, у меня лавочка —
широкая и со спинкой.
3.
По ночам я не сплю,
потому что вселенная
спит у меня на руках.
Она привыкла так спать —
я ее избаловал.
Вот уже двадцать лет
из-за нее я не высыпаюсь —
дремлю в автобусах,
зеваю на работе,
засыпаю на концертах.
Даже неудобно.
А ей и горя мало.
Каждую ночь
она сладко спит,
уткнувшись носом в мое плечо.
Интересно,
что же ей снится?
Пришла, повертелась,
Пришла,
повертелась,
показала свои волосы,
шею,
лодыжки,
посверкала серьгами,
рассмеялась
и ушла.
Опомнившись,
бросилась вслед,
да где уж там!
Далеко впереди
мелькают ее лодыжки,
далеко-далеко впереди
сверкают ее серьги,
далеко-далеко-далеко впереди
слышится ее смех.
Чего она смеется?
Пришла,
покрасовалась,
ушла
и все смеется.
Пожар
В моей душе
горит пожар,
уж двадцать лет
горит пожар —
тушить его некому.
