СВАДЬБА
Окна настежь, ветки пляшут,
Зелень тянется к гостям,
Пар идет из полных чашек.
За столом сидит Наташа,
От жары платочком машет
И смеется новостям.
За столом сидит Наташа, –
Гости пьют, потея, чай, –
Кружевным платочком машет,
От волненья через край
Льет из чашки. Разалелась.
А жених сидит рядком,
Что ни час, теряет смелость,
Шепчет скромным шепотком.
А жених сидит, немея,
Смуглолиц, голубоглаз.
К потолку взлетают змеи
Папиросного дымка.
А жених, как в первый раз,
Оробел, не сводит глаз
С розоватого виска.
Окна настежь, гости курят,
Май по улицам идет,
Хлещет веткой, балагурит
У Наташиных ворот.
Подал знак – поднялись травы
И, шумя, пошли за ним.
Ветки ломятся лукаво
В папиросный едкий дым.
Зацвела кривая яблонь,
Над цветком висит пчела,
Продремала и озябла,
И проснулась от тепла.
Хорошо тебе, Наташа,
В наше время, в наши дни!
Вся в румянце, утра краше,
Хорошо тебе, Наташа,
Вся и все тебе сродни:
Эти яблони и травы,
Эти гости и жених,
Молодой механик бравый,
Лучший, может быть, из них!
Хорошо тебе, доярка, –
Руки полные горят,
Светят солнечно и ярко, –
Будто мыла молоком.
А жених – смущен и рад –
Руки жмет, сидит рядком.
Разве мать твоя такой же
Свой девичник провела?
Рябоватый, непригожий,
Нелюбимый у стола
С ней сидел, а гости хмуро
Веселились за столом.
Нелюбезно и понуро
Мать сидела с женихом.
Побледнела, брови строже, –
От любимого ушла!
Разве мать твоя такой же
Свой девичник провела?
Пели грустные подруги,
Провожая под венец.
Не жалела рук упругих,
Не щадила женских сил.
Годы шли, а молодец –
Первый пьяница в округе –
Был по-прежнему не мил.
Изнывала на работе.
Мужа взяли на войну.
О солдатке не заботясь,
Все оставили одну.
И пошла, пошла за плугом, –
Тут и пахарь, тут и жнец…
Пели грустные подруги,
Провожая под венец…
Разве мать твоя такой же
Свой девичник провела?
Бродит кровь под нежной кожей,
Говорлива, весела.
Ты, наставница коровья,
Пышешь счастьем и здоровьем!
Растолкала жениха,
Подвела к зеленым веткам,
Где горлана-петуха
Слышно со двора соседки.
– Скоро вечер, – говорит, –
Посмотри, как сердце бьется,
Плещут ведра по колодцам,
Май на улицах шумит.
Дай мне руку, мой любимый,
Дай мне руку навсегда,
Чтобы не было печали,
Чтоб мы лет не замечали,
Не боялись бы труда!
Дай мне руку, мой любимый,
Дай мне руку навсегда!
* * *
Человек чудесней звезд устроен.
Лесоруб, охотник, лекарь, воин –
Всюду он, везде его следы.
Захотел – отчаливает в море,
Пожелал – тропу в сосновом боре
Прорубил сквозь хвойные ряды.
Или в небе, или под водою
Держит путь, любуется звездою,
Загоревшейся на дне морском.
Бородатый или безбородый,
Он знаком с бессмертною природой –
С каждой складкой, с каждым стебельком.
Через век, а может быть, и раньше,
Овладев землею-великаншей,
Заселив сполна материки,
От земли, от городов свободных
Он отправит вестников народных
(Так с Колумбом плыли моряки)
В Млечный Путь, сияющий и зыбкий…
Уж не потому ли спит с улыбкой
Мальчик наигравшийся, бутуз?
Он лукав. Он слышит непременно
Нежную гармонию вселенной,
Братство звезд, их дружеский союз.
Александр Соболев. Рыбак безмолвный
В одну из первых послереволюционных зим в имение Борки, где жила семья художника В. Д. Поленова, явились двое гимназистов из расположенной неподалеку Тарусы. За несколько месяцев до этого Поленовы, собрав одаренных детей из окрестных сел, поставили на домашней сцене «Бориса Годунова»; спектакль имел шумный успех. Тарусяне просили о помощи: им тоже хотелось сыграть «Бориса», но не было ни костюмов, ни опыта. «Увлекаясь деревней, мы немного презираем провинциальную интеллигенцию и неохотно соглашаемся им помогать», – вспоминала дочь художника. Однако, вняв их уговорам, она приезжает на репетицию. «Разбирая корзину с костюмами, я слышу на сцене монолог Пимена. Из-за стены мне мерещится какой-то лесковский вещий старец – судья Бориса. Заглядываю в дверь – на сцене сидит невзрачный юноша лет 17, лицо с кулачок, гимназист Боголюбов» [1]. Легко вообразить себе эту картину! «Когда-нибудь монах трудолюбивый, – произносит юный актер, – Найдет мой труд усердный, безымянный»: это говорит будущий поэт, автор этой книги, Николай Алексеевич Тарусский (настоящая фамилия Боголюбов; 1903–1943).
