Пространство (сборник)

Пестрей, чем жизнь. Я в памяти припас

Гром мотоциклов, пафос барабана,

Весёлость масок и тоску гримас.

Я говорил: и если ты не робок

И если не боишься пестроты,

Иди вперёд. Есть много в жизни тропок.

Иди по ним и... только ахнешь ты!

Вот мы живём. Немножко что-то ноем:

Все, дескать, будни. Нету их мелей.

Вдруг зрелище: выносятся прибоем

Сверкающие чудища морей.

Доводит до безумья страсть иная.

Я зрелищ раздражающих алкал,

От гонок мотоциклов начиная

До комнаты кривлявшихся зеркал.

И зрелища передо мной плясали.

То яркость охр, то желтизна мастик,

И, как картошка жарится на сале,

Шёл треск от фейерверков и шутих.

И подползали зрелища, как звери,

И делали вокруг меня круги.

Глаза сверкали. Пасти розовели.

Приоткрывались медленно клыки.

А скоморохи выставляли рожи,

То хохот, то тоску изобразя.

Я наблюдал процессии — и строже

И чопорней вообразить нельзя!

Чего-чего, а зрелищ было много!

Смешней, чем цирк, страшнее, чем расстрел.

В сообществе с людьми — не одиноко —

И я на эти зрелища смотрел.

Толпа, как тесто,— нет трудней замеса...

Взбегает в небо планер по жнивью,

Клубится литургия, стонет месса.

И в юбочках выходит «Айсревю».

Выл стадион пестрее, чем саванна.

Плясал мулат, сняв шапокляк в бистро.

Вот зрелище ночного котлована —

Всё в огоньках гигантское нутро.

Как мы тогда во все глаза глазели!

Я так же изумлялся, как и все,

И я летел, кренясь, на карусели.

На чёртовом кружился колесе.

Китайские на стенах ходят тени.

На ринге клоун прыгает — носат.

Миг — и балет классический на сцене.

Спускается, как авиадесант.

И всё казалось мало, мало, мало.

Я всасывал в глаза свои балет.

Тогда администрация взымала

Уж четвертную плату за билет.

Бежали кони группкой разномастной.

Мы, вымокшие, жались у перил.

И, словно тяжкой схватываем астмой,

Я воздух ртом в отчаянье ловил.

Нам что! А им, актёрам, может статься,

Невмоготу. Так за верстой версту

Шла женщина дорогой трудной танца

В сверкающей тунике и в поту.

Мы ёжились на зрелищах, как в душе.

Бежали к ним, как в поле, как в леса.

И. зрелища нам раздирали души

И подымали дыбом волоса.

Но всё-таки есть и дрянной народец,

Что ожидает, стоя вдалеке:

Когда ж сорвётся вдруг канатоходец,

Когда ж пилот не выйдет из пике?

Но есть на свете зрелище за гранью,

Как говорится, и добра и зла.

Гремит киргизский праздник козлодранья,

И кровь толчками хлещет из козла.

Я верую в необозримый тезис,

Что этот мир был создан напоказ!

Я видел как-то, с самолёта свесясь,

Извилистый, как будто мозг, Кавказ.

И, на глаза не надевая шоры,

Я жил. Входи! Давай — билет купи!

Мои глаза, как будто два обжоры,

Всё смачно пожирали на пути.

Но фильм подчас закрутят в десять серий!

И мы почти уж падаем без чувств

При зрелище немыслимых мистерий

Публичных таинств и святых кощунств.

Чуднее свадеб и ужасней боен.

Тянулся, как слепец к поводырю!..

Закинув руки, средь травы, спокоен,

Сейчас я в небо чистое смотрю.

1966

ЖИЗНЬ

Человек пошёл один по свету...

Поднял ворот. Запахнул полу.

Прикурил, сутулясь, сигарету,

Став спиною к ветру

на углу,

Не спеша, лениво, не со зла.

Ничего и не случилось,

просто

Наконец почувствовал: прошла...

1973

ПЕРВАЯ ФРАЗА

Если первая фраза тебя потрясла

В странной книге, открытой напропалую,—

Не спеши. Поднимись. Отойди от стола.

Не читай опрометчиво фразу вторую.

Не читай. И поднимется образов рой.

Вздрогнет сердце,

а ведь не дрожало ни разу!..

Неизвестно ещё, что во фразе второй!

Пронеси же сквозь жизнь эту первую фразу.

1963

СВЕТИЛО

Молодость, точно светило, почти

Там на черте: «Я вас скоро покину!..»

Как человек, согревающий спину,

Я говорю ему:

«Не уходи!»

Я говорю ему: «Повремени!

Я повернуться хочу ещё боком...

Ну, а потом заходи себе с богом,

Я ведь согласен остаться в тени».

Я говорю:

«Хоть минуту одну,

Только б минуту ещё, в самом деле!..

Руки свои я к тебе протяну.

Пальцы мои уже похолодели».

1970

ПРОВИДЕНЬЮ

Снизойди к тоске простёртых дланей

и, как повелося на Руси,

упаси от разочарований,

от пустынь полночных упаси,

упаси, прошу, её от сглаза,

ту, что тоньше трепетной свечи,

упаси от стонущего гласа

плакальщицы в пламенной ночи!..

Помоги и в миг, коль по примете

ей глаза прикроют пятаки!

Даже если нет тебя на свете,

всё равно, прошу я, помоги!..

1975

* * *

Если мне когда-то станет худо

и знакомым сразу надоем,—

слава богу, что сейчас покуда

я не стар и не больной совсем! —

верю:

ты придёшь ко мне, дружище,

хоть и будет путь ко мне далёк.

И добавим мы к духовной пище

весело заваренный чаёк.

Нам судьбу не надо молодую!..

Счастливы и так наверняка —

и сидим друг с другом, в блюдца дуя,

два, судьбу понявших, старика.

1972

СЛАВА

Ну кто из нас не бредил славой?..

Так ждут в тоске у кабака

С башкою пьяной и шалавой

Замызганного пятака.

И я переводил чернила

Во тьме чердачного угла...

Она мне долю отравила

И ядом в плоть мою вошла.

Во мраке к солнцу шёл, безвестный,

Тропой, срываясь, одинок,

Когда бесславье смертной бездной

Чернело возле самых ног.

Она моею стать могла бы,

Когда б ещё один прыжок!..

И раскалённый уголь славы,

Шипя, ладонь мою прожёг.

И зуд её стыдней чем похоть,

Страшней, чем на зрачке пятно!..

Она ж как этот самый локоть,

Что укусить нам не дано.

И сколько мальчиков, сгорая,

Погибло, вскинув руки к ней!..

А кто ж вошёл в те двери рая,

В тот сон классических теней?

Кто ж отхлебнул от этой чарки?..