«Молчи… Твое молчанье свято…» [155]
Молчи… Твое молчанье свято,
Основа слова — немота.
Но в некий час да будет снято,
Что запечатало уста.
Чтоб слушать ангельское пенье,
Земную музыку глуши,
Храни глубокое томленье,
Удел подвижницы души.
Преодолей восторг и горе,
В непрочной пристани земли.
Любви ладья не тонет в море,
Иные гибнут корабли.
И в некий час, на грани срока,
Расступится немая твердь…
О, верь, стоуста и стоока
Освободительная смерть.
Какою музыкою медной,
Раскрепощенные едва
Из немоты твоей победной
Взлетят огромные слова.
Зерно умрет, цветок рождая,
Живет зерно — и мертв цветок
Воистину истоки рая
Поэзии питают ток.
27. X <19>30
«Радуйся, гордый и кроткий…»
Радуйся, гордый и кроткий,
Мрака не знавший поэт —
Вот отзвучали трещотки,
Лирное пенье — ответ.
Ветер, о, ветер священный
Вечером ясным летит.
Там в глубине неизменной
Звездное вече молчит…
Слушает мерное пенье
Праведный голос земли,
Жизни, о, жизни волненья
Музыку, музыку дли…
Радуйся, верный и чистый,
Славы ли жаждет поэт?
Каждое слово не пристань,
Страннику пристани нет.
1930
Душе («Добра не творила, не сеяла зла…») [156]
Добра не творила, не сеяла зла,
Ничтожные множила в мире дела…
О Нем не радела, не знала о Нем,
Спокойна, как камень, и ночью и днем.
Но камень есть камень — не добрый, не злой,
А ты — не святое ли пламя с тобой?
…Угаснуть не смела, сгореть не могла…
— Огонь тебе пещный и вечная мгла!
1933
Молитва («Отец, ужель Ты будешь равнодушен…») [157]
Отец, ужель Ты будешь равнодушен,
Когда с мечом на брата брат идет?
Ужель Твой мир, сомненьями разрушен,
В последний час тебя не призовет?
Нас много одиноких и голодных
Пустынников преступных городов,
И каждый знает: смерть, покой и отдых,
И ни один к свободе не готов…
Мы верили, мучительно горели,
Кощунствовали, падали в грехах,
Не понимали недоступной цели…
А Ты, далекий, жил на небесах,
Не откликаясь, не являя долу
Чудес Твоих, первоисточник сил…
…И, изменив Синайскому Глаголу,
Бесславный мир и Сыну изменил.
Бесславный мир в отчаянии и блуде,
В чистейшей человеческой крови…
— Господь, Господь, явись в последнем чуде,
В единственном свидетельстве любви…
Открой нам путь к потерянному раю,
Благослови земной, короткий час…
Твое во мне. И я тобой взываю,
Тебя зову. Спаси. Себя и нас…
17. III <19>36
Баллада («В тихий день под безветренным светом…»)
В тихий день под безветренным светом
Золотились колосья пшеницы…
Но о прелести мира, об этом
Скажут пусть не поэты, а птицы…
Тихий день благодарные строки
Навевал о невидимом Боге…
И на пень человек одинокий
Опустился, уставши в дороге…
Так сидел без мечты, без движенья,
Весь какой-то прозрачный и новый,
И явилось ему откровенье,
И услышал он страшное Слово…
И никто никогда не узнает,
И останется в мире загадкой,
Отчего он рыдал и рыдает
До сих пор так ужасно и сладко.
3. XI <19>36
Памяти Веруни («Еще одно прощанье на мосту…») [158]
Еще одно прощанье на мосту…
Река немая, фонари, перила…
И тот оскал, блеснувший в пустоту,
Вода глухая сразу поглотила…
Еще один земной, большой поклон.
Мир пуст и прост, и каждый в нем бездомный…
Круг завершен, связавший явь и сон,
Вода вольется в океан огромный…
А там — над небом, в страшной наготе
Летит душа беззлобная, святая,
И кроткую старушку в высоте
Ждет ангел тихий у порога рая…
Безропотно неся тяжелый крест,
Она в земные храмы не входила,
Но было в мире много дел и мест,
Которые она собой святила…
Ее душа — любовь. Она — моя, моя…
Господь, прими ее. Теперь она Твоя.
16. III <19>38
«Жить надо — стиснув зубы…» [159]
Жить надо —
стиснув зубы,
зная, что губы
созданы для поцелуя.
Жить надо — сдвинув брови,
Каждым атомом крови
Поя аллилую.
Жить надо,
Даже если жизнь пропадает,
Даже если мир, что калека…
Меня спасает
Вера в Бога и в человека.
10. XI <19>49
