«Рыдай опять, свободы вечный дух…» [152]
Рыдай опять, свободы вечный дух,
Россия вновь осиротела,
Еще один святой огонь потух,
Еще одна душа перегорела…
Ей солнца твоего не увидать,
Не вынесла она разлуки…
Рыдай, рыдай, отчаянная мать,
Детей обрекшая на муки…
Теряла ты и потеряла вновь.
О, цепенеют дни глухие…
За душу кроткую, за подвиг, за любовь
Рыдай и помолись, Россия.
15. II <19>27
«Мы плыли долго и упорно…» [153]
Мы плыли долго и упорно
Стихиям всем наперекор,
С огромным ветром стихотворным
Ведя серьезный разговор.
Нас провожали альбатросы
И чайки реяли во след…
Под реей крепкие матросы
Себе готовили обед…
Скрипели скрепы, пели снасти,
Ругался грозный капитан…
В единственной прекрасной страсти
Кипел суровый океан.
А ты нас дома ожидала
За палисандровым столом,
Все думала: «Еще им мало,
Еще не вспомнился им дом».
Голубушка, в кисейной шали
Тряс плечики твои озноб…
А мы, беспутные, летали,
О рифмы расшибали лоб…
О, Пенелопа, ты грустила,
И, старый штопая чулок,
Ты, как Европа, уронила
С проворной ножки башмачок.
21. X <19>27
«О, старость, если б ты могла…»
О, старость, если б ты могла…
О, если б молодость, ты знала…
Какие важные дела
Душа отважная свершала б…
Но нет… Вперед не заглянуть,
И что прошло, того не стало…
Так тянется бесцельный путь
Без окончанья, без начала…
Воспоминаний страшный груз,
Надежды радостные крылья…
И голос одиноких муз,
Развеянный с дорожной пылью…
19. I <19>28
«Есть свет, невидимый глазам…»
Есть свет, невидимый глазам
(О я не про лучи Рентгена),
Есть свет, неявленный глазам
В непроницаемой вселенной.
Но радость редкая дана
Душе возвышенной и тонкой,
И проясняется она
Светочувствительною пленкой.
29. II <19>28
«Мир безграничного томленья…»
Мир безграничного томленья,
Мир бледнокровной суеты,
Когда же ветром откровенья
Спасешь меня, овеешь ты?
Когда возвысишь и взволнуешь
И подлинного бытия
Вдохнешь стремительные струи
В преображенного меня?
Вокруг мучительная смута,
Гудит мушиная война,
И голова, как шар, раздута
И дум кощунственных полна.
Еще она крепка на шее,
Еще могуч земной магнит,
Но чую срок — и вот — алея,
Она сорвется и взлетит
Туда, за пустоту, что разум
Постичь хотел и не постиг…
И там, взорвясь, зеленым газом
Отравит небеса на миг…
13. XII <19>29
«Музыкою протекало время…»
Музыкою протекало время…
А на черной, гулкой высоте
Дирижабль нес благое бремя —
Души околдованных в мечте…
Как летел бесшумно и высоко
Праздник, праздник, ты не увидал,
Только Ангел — радостно, жестоко
Медленною местью трепетал.
И когда среди веселой смуты
Зародилась трудная заря,
Гибели чудовищные спруты
Охватили сушу и моря…
Оборвались звездные цепочки,
Грузно рухнул купол неземной,
Куклы восковые на кусочки
Разлетаясь, падали в покой…
27. I <19>30
«Каждое слово о Боге…»
Каждое слово о Боге,
Как о мучительном сне…
Голос твой, голос не дрогнет
На неоправданном дне…
Сердце любовию дышит,
Сердце цветет об одном…
Как о любви он не слышит,
Слабенький, горестный гном?
Ах, о любви не узнает,
Лире земной не простит…
Вещей, что в мире рыдает,
Стонет, страдает, горит…
22. II <19>30
«Я устроил земные дела…» [154]
Я устроил земные дела,
Я могу от земли отдохнуть…
О, как мира вершина бела,
Путь мой снежный, о нежный мой путь…
Незакатная музыка дня
Над пречистой сияет горой…
Муза сердца, ты любишь меня?
Я теперь ослепительно твой…
Но в окне загудела пчела,
Но вблизи задолбил молоток,
Но из крана вода потекла —
Ополчается яростный рок…
Жизни цепкой огромная тень
Заливает осколки огня…
Что же? Снова как камень, как пень?
Муза мира, ты слышишь меня?
15. VI <19>30
