Лейли и Меджнун

Он к ней явился, страстью трепеща.

Увидел: светоч скрыло покрывало,

В тени лицо, что сердце зажигало.

И страсть великим вспыхнула огнем,

Неукротимо разгораясь в нем.

Хотел сорвать фату, узреть отраду -

И между ними устранить преграду.

Лейли сказала: "Слава всех времен,

О ты, могущественный вождь племен!

Твое величье мне давно известно,

О тонкости твоей молва чудесна.

По всей вселенной, истину любя,

Все справедливым признают тебя.

Ты не с богатой встретился, а с нищей,

Не гостья - пленница в твоем жилище.

Я пленница - ты не пытай меня,

Я нищая - не угнетай меня.

Измучены моя душа и тело,

Дошли страданья сердца до предела.

В дни школьного ученья моего,

А значит, и мученья моего,

Я некоего мужа повстречала,

Он дэвом был - как скоро я узнала.

Отродье сатаны, безумен, тот

Преследует меня, не отстает.

Он об одном лишь мне твердит все время:

"Ты замуж не иди в людское племя.

Когда нарушишь волю ты мою,

Тебя и мужа тотчас я убью".

Сто разных мер, одна другой хитрее.

От ига не могли избавить шею.

Поток несчастий был неотвратим,

Отец и мать не совладали с ним.

Друзья старались долго, безуспешно,

Родители терзались безутешно.

Любима стала бесноватым я.

И отвернулись от меня друзья.

Прибывши в край, где мы живем смиренно,

Ты эту повесть слышал несомненно.

Когда явился ты ко мне домой.

Решив купить бесценный жемчуг мой,

Я слова дэва вижу пред глазами,

И меч он сжал могучими руками.

Твоей женою быть мне не дано.

Иначе нам несчастье суждено.

Тебя прошу я потерпеть- немного:

Ищи лекарство, уповай на бога.

Быть может, цели, призрачной теперь,

Достигнешь - отворится счастья дверь,

Замолкнет слово ненависти вражьей,

И цель блеснет - для нас обоих даже".

Душа глупца рассказом сражена.

Он мыслит - правду говорит жена.

Боится он: "Слияние с любимой -

Душе и сану вред непоправимый".

Глупец великой страстью обуян,

Но помешали жизнь ему и сан.

Да, в мире часто, кто богатства хочет,

Нередко об убытке сам хлопочет.

Стремленье к милой нам приносит гнет,

И змей того, кто ищет клада, ждет.

Тем, что любимой о любви ты скажешь,

Ты к испытаньям сам себя обяжешь.

Коль вынесешь ты стойко гнет обид,

Она тебя немедля исцелит.

Увидит - ты к страданью неспособен, -

Ты, значит, и к слиянью неспособен...

... Страх Ибн-Саламом бедным овладел,

Ему разлуку принеся в удел.

И вот к Лейли не подходил он больше,

С ней разговор не заводил он больше.

Но горе стойко он переносил,

У всех лекарства от него просил.

Он вещунов разыскивал повсюду:

"Для бешеного цепи, - мнил, - добуду".

Творец легенд, известий казначей,

Так начинал рассказ короткий сей:

Был у Меджнуна друг один примерный,

Он звался Зейд - друг искренний и верный.

Высокою известный красотой,

Духовною чудесной красотой.

Пленился он Зейнаб, кумиром дивным.

Ее любил в стремленье неизбывном.

Немало видел он любовных бед,

Был скорби в нем глубоко врезан след.

И потому страдалец этот юный

Сочувствовал несчастиям Меджнуна.

Своей любовью он делился с ним,

Считал его учителем своим.

Когда узнал бедняга достоверно.

Что замуж вышла та больная серна,

К Меджнуну он отправился тотчас,

Ручьи кровавых слез струя из глаз.

Согнулся вдвое стан его прекрасный,

Хотел сказать, - не может, - все напрасно.

Меджнун ему: "О мой любимый друг,

О мой несчастием томимый друг!

Ты кажешься сегодня очень странным:

Ты бодрым был всегда и неустанным.

Ты почему сегодня огорчен.

Расстроен, сил и бодрости лишен?

Или Луна в созвездье Скорпиона? [73]

Зачем ты здесь, в степи опустошенной?

Ужели ты обижен злой судьбой?

Скорее расскажи мне, что с тобой!"

Сухую щепку Зейд зажег печальный,

Сказав ему: "Меджнун многострадальный!

Потухла счастья твоего звезда:

Тебя постигла горькая беда.

Твоей любимой Ибн-Салам владеет,

А над тобою горе тяготеет.

Она вошла свечой в постылый дом,

Довольствуйся теперь своим огнем.

Лейли врагу подругой стала ныне,

Что ж! Обрети теперь покой в пустыне!

Бесплодно оказалось рвенье все.

Вздох утренний, ночное бденье все".

Меджнун, рассказ услышав леденящий,

Взметнул до неба стон, огнем горящий.

Страдалец бедный средь своих зверей

Предался скорби и беде своей.

И птицы незнакомые рыдали,

И даже насекомые стонали.

Перу подобно, слезы лить он стал,

Подобно свитку, стан свой изгибал.

Он в руку взял перо, вздохнул глубоко

И в свитке написал слова упрека.

В письме сначала он упоминал

Творца миров, начало всех начал,

Кто людям приоткрыл завесу тайны

И создал мир красы необычайной,

Того, кто зеркало шлифует дней,

Кто завивает локоны ночей.

Посеяв семена хвалы достойной.

Стал горе излагать он лани стройной.

"От страстотерпца, пленника тоски,