Стихотворения и поэмы

Вечером как-то раз в сад я зову аббата.

А сад наш точно лес. Плывет луна щербата

Среди густых древес. Час поздний. Уж темно…

Каков весной Париж,— про игры в Рампоно

^[630]

Болтает мой аббат да про бульварны фарсы,

Про то, какой парад видал на поле Марса

^[631]

,

Про шумства школяров в тавернах у застав,

Да, кстати, и каков в Сорбонне

^[632]

был устав,

С аптекарями как иезуиты спорят,

Как короля Луи

^[633]

министры с чернью ссорят,—

О чем только аббат не толковал в тот раз!

С вниманием его я слушала рассказ —

Все любопытные известия на диво,

И излагает их аббат красноречиво,—

О многом он сказать умеет заодно.

Вот подле бани мы садимся на бревно.

Тут, тростью банных стен исследовавши гнилость,

Аббат вдруг вопросил: "Скажите мне на милость —

А вам, сибирякам, живется каково?"

А я ему в ответ: "Живется ничего…

Конечно, уж не столь резвимся на гуляньях".

— "А что,— он вопросил,— вы делаете в банях?"

— "Мы в бани,— говорю,— приходим, мыться чтоб".

— "Я слышал: нагишом кидаются в сугроб,

Из бани выбежав, люди в мороз трескучий".

Я говорю: "Таков бывает редко случай.

Идут на этот риск, кто слишком уж здоров…

Архиепископских спросите кучеров…

А те же,— говорю,— кто воспитаньем нежны,

Едва ли нагишом в сугробы скачут снежны".

— "А прутьями там бьют?" — вновь вопросил аббат.

"Нет,— говорю,— мосье. Ошибочен сей взгляд.

Вениками — да, парятся, кто хочет,

Березовый букет в воде горячей мочат

И парятся затем".

— "И польза велика?"

— "Вы это,— говорю,— прибыв издалека,

Извольте испытать. Вы попросите веник".

— "Так что ж,— ворчит аббат,— мне врал Шабер-мошенник?"

— "Известно,— я смеюсь,— что вздор он говорит".

— "А всё ж,— заметил Шапп,— сих бань причудлив вид

Гравюру закажу

^[634]

, Антона как увижу.

Гравюру ту смотреть сбежится пол-Парижа!"

*

И наступил тот день… На городской крут вал

Всё население Шапп Дотерош позвал.

И губернатора со всем его советом,

И жены ихние, чтоб были бы при этом

Великом торжестве, как через солнца лик

Венус пройдет звезда. Свой телескоп велик

Поставил на валу на городском высоком

Аббат Шапп Дотерош… Толпа течет потоком.

Тут горожане, тут и мужики.

Татары скопищем пришли из-за реки…

"Алла! — кричат.— Алла

^[635]

! Что в небе там?" — пытают.

"Ничто! — им говорят.— Там гурии

^[636]

летают".

Павлуцкий тут как тут, безумный господин.

"Конца, мол, мира ждав, я дожил до седин.

Я Апокалипсиса

^[637]

знаю откровенья:

Меж солнцем и звездой возможно столкновенье!"

Смеются все над ним. Сам губернатор наш

Стал выговаривать: "Оставьте эту блажь!"

Мол, женщины, вразнос торгующие репой

^[638]

,

Не верят уж во бред Павлуцкого нелепый.

Приехал, наконец, архиепископ сам,

К аббату подошел, дивится чудесам,

Латинску речь завел тотчас архиепископ:

"Венера не пришла б к нам, грешным, слишком близко б,

Да не упасть бы ей на женский монастырь.

И так уж нравами прославилась Сибирь,

Особливо, аббат, все пригородны лавры —

Монахи тут у нас доподлинно кентавры!

Подобных им, аббат, едва ли где найдешь".

— "О нет! Повсюду так",— ответил Дотерош.

— "Всё ж вы, мой друг аббат, жалеючи народа,

Прелестную звезду гоните с небосвода!"

Да захохочет как! Смеется и аббат.

Как будто бы они о деле говорят,

А если разобрать,— так уноси святыни.

Но кто же тут учен церковной их латыни?

Ведь даже не поймут, о чем толкует он,

Премудрых мниха два — Нил и Галактион.

Обоих вижу я: стоят в соседстве тесном,

Знамением себя лишь осеняют крестным.

Смешно и поглядеть на этаких святош.

Вниманием меня не дарит Дотерош,

Среди он знатных лиц, а я всё ж не дворянка.

Вдруг замешательство в толпе и перебранка.

Расталкивает всех, немало горд собой,

Антошка со своей оптической трубой.

Ее он укрепил на деревянны ножки.

Мальчишество резвится вкруг Антошки.