Стихотворения и поэмы

"Заметьте,— говорит,— к змеиной голове

Чудесно приросло всё туловище птичье!"

— "Уйди! — я говорю.— Не то возьмусь за бич я!

И вслед ему еще я выкрикнула так: —

Единоверец твой и все-таки земляк!

Зачем обманывать?" А плут и в ус не дует:

"Аббата не надуй, так он тебя надует!"

Я поняла: Шабер француз хоть, а мужик

И к благородной он компанье не привык.

К учености питал он зависть нехорошу.

А вскорости я так сказала Дотерошу:

"Коль редкостей искать — пойдемте на базар,

Там отовсюдова встречается товар".

— "Готов!" — сказал аббат. И на гостиный двор

^[620]

мы

Приходим как-то раз. Заводим разговор мы

С торговыми людьми… Китайские чаи,

Морошка северная, курски соловьи

Для тех любителей, из Курска кои родом.

Орехами базар богат и медом.

Бухарцы

^[621]

привезли в тот раз каракульчу.

Чего тут только нет! Всё показать хочу.

Вот рухлядь мягкая с Обского Лукоморья

^[622]

,—

Об этом завожу с аббатом разговор я.

"Там молятся, мол, бабе золотой

^[623]

!"

— "Та баба,— он спросил,— блистает красотой?"

— "Сама не видела, а коли верить слухам,

Она — скуластая да с выпученным брюхом,

А чиста золота пудов в ней есть до ста,

Но, впрочем,— говорю,— в глухие те места

Не проникал никто, а проникали кабы,

Там бы давным-давно не уцелело бабы".

— "Да,— молвил Дотерош,— нет слов, ваш край богат.

Олень тут, говорят, у вас вдвойне рогат,

И всевозможных руд не трудно тут сыскати.

Град чуден ваш Тобольск

^[624]

, что на восточном скате

Стоит Уральских гор уже двухсотый год.

Империи незыблемый оплот,

Воздвигнут город сей Востока при пороге.

Всё, всё я опишу, что видел по дороге!"

Откуда ни возьмись явился тут Антон,

К аббату подбежав, всё кланяется он:

"Исправлена ль труба, сгодится ли треножник,

В порядке ль окуляр?"

— "Да-да, мосье художник.

А что купили вы, сказать будьте добры?"

— "Я,— говорит Антон,— присматривал ковры".

Я ж слушаю: присматривал ковры ты!

Рассказывай, дружок, да ничего не ври ты.

Антон же между тем ведет в ковровый ряд

Аббата. Меж собой они тут говорят.

"Заняться я решил мануфактурой ткацкой,—

Антошка говорит,— к работе азиатской

Приглядываюсь я, чтоб кое-что понять…"

Ковровщик тут ковры как начал расстилать,

Ковров за пять минут сто развернул, не мене.

Бухарские ковры и наши из Тюмени

^[625]

.

Вдруг закричал аббат: "Я по Европе всей

Проехал, но ковер тюменский дивный сей

Напоминает мне весьма неотдаленно

Изделья самого папаши Гобелена

^[626]

!"

— "Да,— говорит Антон,— фигур лишь не хватат".

— "Магометанский стиль

^[627]

,— ответствует аббат.—

Но коль сих мастеров заставить ткать бы шелком

Да производство то, мой друг, наладить с толком,—

Что, господин Антон, тужить насчет фигур!"

Антошке на ухо шепнул тут балагур,

А что, не поняла,— негромок был сей шепот.

"Да,— говорит Антон,— такой и мыслю опыт".

Беседуя, они весь обошли базар.

Кишмишу накупил аббат наш у бухар,

Ягушку

^[628]

женскую он из гагачьих перьев

Купил, по простоте ее к себе примерив.

"Да это женская!" — ему я говорю.

"Ах так,— он отвечал.— Что ж, дамам подарю.

В Париж я привезу диковинных новинок…"

"Да, да! — я думаю.— Видать, что ты не инок,

Но бравый кавалер,— к любезности привык!"

Еще он приобрел себе моржовый клык,

Да стерляди живой, да туесок

^[629]

морошки.

Поклажу ту нести велела я Антошке.

Вот так, покудова приготовленья шли,

Чтоб Венус наблюдать меж солнца и земли

Величественный путь, и телескоп покуда

Лудильщице лихой был отдан для полуды,

Всё хлопотала я, чтоб гость наш не скучал,

Чтобы плохих людей пореже он встречал,

А то ведь груб народ в углу у нас медвежьем

И посмеяться всяк мечтает над приезжим.

*

Успело лето тут вступить в свои права.

В зеленую листву оделись дерева…