3 апреля 1928
О лирике [76]
Офелия, помяни меня в твоих святых молитвах…
«Гамлет»
От неласкового Гамлета
К нам ли ты, в страну веселия,
Приплыла, слезами залита,
Безутешная Офелия?
Вспомни, кроткая, о лирике,
Помани к реке девической
Под воинственные выкрики
Нашей славы прозаической!
13 ноября 1926
Обращение к Екатерине (с приложением проекта памятнику Петру I) [77]
— Ваше величество — vous comprenez? [78] —
Всадник над пропастью, смута под спудом,
Конь на дыбы — не я Фальконэ,
Если работа не будет чудом!
Всякое чудо червонцем звенит,
Чудо растет сообразно налогам, —
Полмиллиона на адский гранит
С гадом под боком, — не так уж и много…
Райская сказка про Ваши дела
Рабским потомством не будет забыта.
Бронзовый конь, закусив удила,
В розовый воздух врежет копыта!
Бунты, что рушат кумиры царей,
Здесь лишь оближут подножные звенья —
Всадник пребудет у лир и у рей
Символом ветра и вдохновенья.
Киньте же, мудрая, щедрой рукой
Денег и подданных в пламя горнила!
В гимны грядущего льются рекой,
В сплаве со славой, медь и чернила.
Июль — 4 сентября 1927. Ленинград. Площадь декабристов — Москва
Пир Петра (Песня) [79]
Жарь из кружек!
Царь наш лют!
Флот из пушек
Шлет салют.
Пир горою,
Вширь Нева —
Рою, строю
Острова.
Страх отбросьте,
Враг и брат, —
Жарьте в гости,
Царь-де град!
Шапку набок,
Жми, сапог,
Лапай Гапок,
Милуй бог…
Уж не баб ли
Сменим флот? —
Мы на сабле
Женим бот.
Душу ль терпкий
Сушит червь —
Пьем за верки,
Пьем за верфь!
В сушке — срубы.
Стружки — «штурх»… —
Вытер губы
Питер-бурх.
Пили гости,
Ела рать —
Сели в кости
Поиграть:
Нечет в зерни
Мечет люд,
Флот — вечерний
Шлет салют…
Мир с тобою,
Вширь, трава, —
Рою, строю
Острова!
1926
Загадка [80]
Когда на сердце гадко,
Когда душа во тьме,
Веселая загадка
Рождается в уме:
Как вымысел веселый,
Как беззаботный стих —
Старинные камзолы
В аллеях золотых.
Там фрейлинами — павы,
И фрейлины — под птиц,
Там эхо длит забавы
Пяти императриц,
Так, в страхе перетруски,
Декабрьский «пардон»
С французского на русский
Как «бунт» переведен…
Там ветреные марши
Над городом глухим
И вдовы-генеральши,
Внимающие им,
Играющая белка
В нетронутой тени
И мальчик-скороспелка
За томиком Парни…
Июль — 3 сентября 1927, Детское село — Москва
Мойка, 12 (Последняя квартира Пушкина) [81]
Я ходил и дышал красотою
Ненаглядного града Петрова,
Я над Мойкой боролся с собою,
Чтоб не броситься вниз головою
Перед домом, где выбито слово,
Возвещающее — ах, не верьте! —
Об одной неожиданной смерти.
Это здесь, как сосновые ветки,
Колыхались московские предки
И, как ветхие пальмы Завета,
Караулили негры-нубийцы,
В этом граде скрещенного света,
Столь суровом для сердца поэта
И столь нежном для самоубийцы.
Июль — 3 сентября 1927, Детское село — Москва
Лирика дочери городничего [82]
Уехал Хлестаков…Бряцает сбруя,
Бряцают мысли, путаны и дики:
У Земляники дочь Перепетуя,
Перепетуя дочь у Земляники…
Марья Антоновна! Что в грусти проку?
Плечо горит, и взор в окно стремится…
«Сорока полетела…» Да, сорока,
Но вещая, но радостная птица!
Летел, летел в хвостатом фраке щеголь,
Настрекотал, сорочий, ревизора…
Пусть навсегда уехал он, и Гоголь
Останется при званьи щелкопера,
Ей нипочем: в душе ее девичьей
Он светлый сон, он принц и нареченный.
Пускай, как шут, осмеян городничий,
Пускай судья трепещет, потрясенный,
Пускай беда, страшнее почт и Турций,
Как взяточник грозит его борзятне,
Но память о залетном петербуржце —
Что может быть печальней и приятней?…
