После зимы: Стихи разных лет

Завлекающей в русский лес,

Возникают стихотворенья,

Часто – легкие на вес.

И когда их легкость позволит

Одолеть притяжение крон,

Улетают они на волю

Из моих пространств и времен.

Ну, а если те строчки не в силах

Позабыть хвою да листву,

То летят они к женщине милой,

В бездонную синеву.

Пожелания дочери

в день ее 20-летия

Быть щедрой на дары и дело,

Быть милой сердцем и рукой,

И не почувствовать пробелов

Ни в прошлой жизни, ни в другой.

Пройти дороги и плотины.

Не растеряв – приобрести.

Родить детей, хотя бы сына

(Желательно до тридцати).

Застать воистину свободных

Людей, не сведущих в стрельбе.

Ценить всё то, что первородно

Среди природы и в себе.

Понять наивных и горячих,

Порывы юных – не тушить.

Лекарством одарять болящих

От хворей тела

И души.

Своею легкою рукою

Земли касаться по весне,

Когда захочется покоя

В любимой с детства стороне.

Всем в жизни долгой насладиться,

Без муки сохраняя честь,

И прочитать в любимых лицах

То, что хотелось бы прочесть.

Всё завершить. Неравнодушно,

Спокойно жить на склоне дней

Меж внуков, в меру непослушных,

И снисходительных друзей.

* * *

Нас грел не дорогой очаг,

А луч нежданный и бродячий,

И наш инстинкт, почти незрячий,

Благословил на встречный шаг.

Мы знали о любви своей

Не по словам, а по дыханью,

Прикосновенью и молчанью,

Что слов подобранных верней.

Судьба благоволила нам,

Но оставалось неизвестным,

Что будет дальше. Если честно,

Мы просто плыли по волнам.

Мы не искали важных слов,

А говорили, что придется,*

Не замечая превосходства,

Над миром, где царит господство

Целенамеренных умов.

            *Слова из письма О. Мальдельштама жене

* * *

Когда-то охраняли мы с тобой

Свою свободу друг от друга.

Борьба с любимыми – такая мука.

Но это всё прошло само собой.

С годами сблизились желания и мысли.

Свободы стало много, много седины.

Теперь мы будем, милая, едины и вольны

Всю жизнь. И после жизни,

После жизни.

На мотив Рильке

Соперницы? Наперсницы? Подруги?

Возникшие в былые времена,

Они – два цвета на едином круге;

Их не сложить,

Но цель у них – одна.

И если жизнь – гора, а смерть – ущелье,

То как же нам преодолеть

Житейских гор перекрещение,

Не смея жить, не смея умереть?

И если жизнь – есть день,

                                      где всё так ясно,

А смерть – невидимая ночь,

То как, не чередуя их бесстрастно,

Бездонность суток превозмочь?

И если жизнь – прикосновенье к струнам,

А смерть – отлет руки живой,

То как мелодию простейшей руны

Сыграть, не двигая рукой?

Для непрерывного существованья

Того, кого придумал Бог,

Дано свободное дыханье.

В нём смерть – лишь выдох,

Жизнь – лишь вдох.

В больнице

Мне всё видится старая ель...

Горяча и морозна постель.

Кто-то тихо в палату вошел,

И не скрипнул бесчувственный пол.

Кто такой? – не увидеть никак,

Только чувствую кожей сквозняк.

Ты, который пришел, как трус,

Не скрывай своих глаз и рук.

Жизнь чужую открыто тронь...

Запотела моя ладонь.

Шевельнулся бумажный листок,

Что висит на кровати, у ног.

Знаю, там – просто график-шнур

Ежедневных температур.

Я привстал...

Ох, глубок провал.

Но листок я всё же сорвал.

Я смотрю на него, а на нем

Мое имя сверкает огнем,

А внизу, где бумаги обрез,

То ли звездочка, то ли крест,

И совсем внизу, у края –

Подпись синяя и чужая.

Плата за жизнь

Это – плата за жизнь,

       за ее жестяной беспорядок,

За тенистые воды

       среди прокаленных песков,

За все то, что не может,

       не может быть, вроде бы, рядом,

Но что каждый находит

       в любом из мелькнувших веков.

Это – плата за случай,

       за то, что так выпала карта,

И поэтому ты

       оказался сегодня живым.

Это – плата за мысль,

       за холодные звуки Моцбрта

И за дым от всего остального,

       за будничный сладостный дым.

* * *

Как горошек мышиный

За густую траву,

Зацепился за жизнь я

И беспечно живу.

Лишь хозяин просторов,

Где мне жить-поживать,

Может стебель мой с корнем

От земли оторвать

Или просто косою

Отделить от корней –

Сенокосной порою

На усадьбе своей.

Не из бронзы и меди

И трава, и кусты,

Да и люди-соседи,

Да и ты, друг,

И ты.

И тебя перед зноем

Может срезать коса.

Но держусь за живое,

Как за листья – роса.

А когда, друг мой милый,

Из лугов, что я знал,

Понесут меня вилы

На большой сеновал,

Я возьму в это зданье

То, что раньше любил:

Шепот милой герани,

Чьим соседом я был,

Холод влаги на коже

Тонких, чутких корней...

Но спасти невозможно

Запах жизни своей.

Вся трава, что со мною

Упадет, чуть дыша,

Будет пахнуть копною,

А не грешной землею,

Будет пахнуть покоем,

Как святого душа.

И хозяин вселенной,

Осмотрев всё, что есть,

Скажет: «Доброе сено

Нынче собрано здесь!»

Пеший ходок

Я не плохой

Пеший ходок,

Коль под ногой

Тонкий ледок –

Не на катке,

Не на коньках,

А вдалеке,

В темных лесах,

Где по тропе

Поздней весной

Сахарно бел

Путь ледяной.

Как черепок,

Лед здесь трещит,

Будто у ног

Елка горит.

Выйду туда,

Где горизонт,

Лед да вода

И – небосвод.

Здесь, наконец,

Кончится быт,

Здесь Бог-отец

Заговорит.

Вот где – порог,

Вот где – покой...

Тонок ледок

Над глубиной.

НА БЕРЕГУ НЕСИНЕГО МОРЯ

(поэма)

ВСТУПЛЕНИЕ

1

У несинего моря, там, где домб