Он был давно поставлен на подковы, —
За год, кажись, а может, и за два
До рождества,
Понятно, не Христова,
До твоего, понятно, рождества,
Поставлен был.
И при любой погоде
Хомут, понятно,
И, понятно, кнут.
Вот с той поры в крестьянском обиходе
Его набольше лошадью зовут.
Чуть свет: ходи!
И тут уж будь покойный, —
Пойдет,
Потянет,
Благо, не впервой.
И по прямой пойдет,
И по окольной,
Лишь был бы тот, кто правит,
С головой.
И ничего, что где-то чуть споткнется
И малость сдаст.
Бывает. Ничего.
И все равно
Красавцы-иноходцы
Не перепляшут иноходь его.
Постромки рвут,
А тяги… тяги нету,
Копытом бьют!
Да где уж, где уж им!
За ними что? — пустые километры
И степь врастяжку.
А за ним, за ним,
За тягловым,
Не просто так, врастяжку, —
Навалом степь,
Не сгорбится пока,
В снопах, в мешках,
А сверх того фуражка,
А под фуражкой —
Думы мужика.
За ним — возы!
За ним — крутые дали!
Возы… Возы…
Не счесть его возов.
И никаких — представь себе — медалей,
И никаких — представь себе — призов,
Возы… Возы…
Как избы на телегах.
Возы до слез,
До жалобы в осях…
А все, что не доверстывал до снега,
Наверстывал по снегу,
На санях.
Возы… Возы…
Вези уж, коль ты лошадь!
Всю жизнь — вези!
А жизнь его — гора.
Когда там все фундаменты заложат!
Когда там заведутся трактора!
Возы… Возы…
Со стоном подполозным.
Возы в жару
И в слякоть-непролазь…
Оно, конечно, слава паровозам!
Но разве с них дорога началась?
У них — железных —
Сила заводская
И ход — куда там! — оторопь берет!
Но говорят,
Что книга есть такая,
Неписаная книга есть.
Так вот
В ней сказано,
Быть может, что и спорно,
Но сказано
В допрежние века:
Земля — от неба,
Дерево — от корня.
И далее:
Река — от родника.
И далее:
Дорога — от копыта,
От полоза…
А полоз — то да се —
Извелся весь от страшной волокиты
И взял да закруглился в колесо.
И тут пошло.
Пошло!
На том же вздохе,
На той же тяге,
Втянутой в хомут.
Когда там развиднеются эпохи
И книгу ту до атома прочтут!
И что ж…
Прочли.
Дознались.
Домечтали, —
Свели с огнем железную руду.
И вот она грохочет —
Сталь по стали —
Индустрия на собственном ходу:
— Иду-у!.. Иду-у!.. —
Раскатисто и ходко
По магистральным шпарит колеям.
Эх, кабы вся Россия посередке,
А то ведь вон какая по краям!
Она и там — у моря-океана,
Она и тут,
Где пашут, сеют, жнут,
Где гнезд пока не вьют аэропланы
И корабли к плетням не пристают.
А жизнь идет.
Не так, чтоб шибко очень,
Пешком набольше,
Редко, чтоб в седле.
Здесь хлеб растят
И знают, между прочим,
Не вся земля, что сверху — на земле,
А под землей,
Под этой вот равнинной
И под нагорной той,
Под верховой…
Рабочий класс, он — ствольный класс,
Вершинный,
А раз вершинный, — значит, корневой,
Глубинный класс!
А корень где?
Откуда
Его могучесть,
Кряжистость его?
А все оттуда, друг мой,
Все оттуда,
Все от Микулы — пахаря того.
Все от него, земного,
Не от бога, —
Сгибайся в три погибели,
Паши!
Костьми ложись, а звонкую дорогу
Достань из-под земли и положи,
Раскинь ее,
По звенышку стыкая,
И подыми
До самых облаков
О ста громах…
Так вот она какая,
Та борозда, что испокон веков
Шла по земле
За пахарем-кормильцем
И за рудничным пахарем — туда,
Где глубоко-глубоко коренится
Под родниковым холодом руда.
Туда!
Туда! —
По ствольному отвесу,
Сырой земле и камню вперерез…
А кто сказал,
Что здесь у нас к железу,
По деревням, сторонний интерес?
Уж это зря.
Тут с лаской да с поклоном
Топор берут:
Востер ли он, топор?
А кузня, кузня — звоны-перезвоны —
Не просто кузня,
И монетный двор.
Как без нее?
Тут в каждой деревеньке,
Соломой крытой, —
Крыши подождут —
Любой железке счет ведут,
Как деньгам,
И чуть ли не по батюшке зовут
Вершковый гвоздь.
Пускай он трижды гнутый,
Не бросят, нет.
Сгодится и такой.
Спрямят его и в должную минуту,
Как новенький, нацелят под рукой
Да так вобьют,
Чтоб намертво сидел он
И связь держал в соломенном краю!
А трактор взять?
По тягловому делу
Он все равно что сродственник коню.
Идет-гудет,
Обходит всю сторонку
Без хомута, а держится возле.
Весь городской,
Железный весь,
А вот как
По-деревенски ладится к земле!
Берет ее
В пятнадцать лошадиных
Железных сил,
Напористо берет:
Прости-прощай, разлад подесятинный,
Да будет погектарный разворот!
Да будет впредь
Земля с землей родниться!
Да будет серп и молот на века,
Как верный знак того,
Что будет длиться
Сквозь все века
Заглавная река —
Река труда!
Всему, что есть на свете,
Она и рост,
И ход она дает.
Растит хлеба,
Раскидывает сети
И руды из-под спуда достает.
Идет-гудет над радугой-рекою
Поверх морей,
Дождей поверх и гроз!
А будет, будет,
Будет и такое, —
Она, поверь, без крыльев, без колес
Ударит оземь тягловым пожаром
И на такие вымахнет верхи,
Каких сам бог не видывал, пожалуй,
И дьявол сам посредством кочерги
Не ворошил.
Но там, но там,
Чуть сбоку
Звезды полей, у звездного ковша,
Она земле помолится —
Не богу,
Земная, вознесенная душа.
Да, да, земле!
Той самой, с облаками,
Родимой той
И незабвенной той,
Где родники роднятся с рудниками,
А кровь-руда
С родничною рудой.
