Мама мыла раму

Лена прошлась по комнате.

— Они не хотят быть, скажем так, хорошими, — они хотят хорошо жить.

— Но ведь и бизнесмен, наверное, может быть хорошим, — неуверенно произнесла Марья Ивановна.

— Но самое ужасное, — как бы не слыша ее, продолжала Лена, — что мой сын такой, как все…

— А ты бы хотела, чтобы он был такой, как ты? — Марья Ивановна взяла сигарету из Лениной пачки.

— Разве ты куришь? — удивилась Лена, щелкая зажигалкой.

Марья Ивановна махнула рукой.

— Есть такой педагогический афоризм: дети похожи не на своих родителей, а на свое время.

Марья Ивановна затянулась.

— А директор моей школы, молодой человек лет тридцати пяти, сказал мне в приватной беседе: «Зачем вы заставляете детей читать такие тяжелые книги — „Преступление и наказание“, например, или — еще хуже — „Войну и мир“. Есть же дайджесты и кино, а у них и так близорукость и сколиоз».

— Добрый… — усмехнулась Лена.

— Неомарксист, — уточнила Марья Ивановна.

— Неомарксист?! — рассмеялась Лена и хотела что-то спросить, но в дверь позвонили.

— Кто бы это? — удивилась Лена и пошла открывать.

И через минуту Марья Ивановна услышала детский плач и вскочила со стула, но в комнату уже входила Лена со своей подругой Кирой, тоже актрисой, с ребенком на руках.

— Как это понимать? — спросила Марья Ивановна, подходя и улыбаясь Кире. — Очевидно, перед нами счастливая бабушка?

— Перед вами, Марь-Иванна, несчастная мать, — ответила Кира со слезами на глазах.

— С Дашкой что-нибудь? — сжалась Марья Ивановна.

И Лена приложила палец к губам, но Кира мотнула головой, что почему же, я расскажу…

И рассказала, что ее дочь Даша явилась к ней вчера вечером и заявила, что этот ребенок, представляете, «этот», мешает мне делать карьеру, и с ним я не смогу раскрутиться, а мне как раз сейчас предложили большую роль в сериале, и что если ты, мама, не уйдешь из своего говенного театра, где вдобавок играешь одни маленькие роли, и не возьмешь Егора к себе, я сдам его в детский дом.

Кира разревелась. Вслед за ней заревел Егор. И Марья Ивановна взяла Егора у Киры и затетешкала:

А Лена заметила матери, что сначала они отказываются от «Войны и мира», а потом от собственных детей.

— Не вижу связи, — пожала плечами Марья Ивановна.

— Прямая, — вспыхнула Лена. — Нежелание грузиться проблемными книгами оборачивается нежеланием грузиться какими бы то ни было проблемами.

— Но Даша читала «Войну и мир», — не понимая, о чем речь, встряла Кира.

— Вот видишь, — подхватила Марья Ивановна, — если человек, осиливший «Войну мир», собирается сдать своего ребенка в детдом, то, может, не так уж и страшно, что Паша бросил училище…

— Паша бросил училище? — удивилась Кира и, помолчав, спросила: — И кем же он собирается быть?

— Бухгалтером, — буркнула Лена.

— А серьезно? — спросила Кира.

И Лена промолчала, а Кира неуверенно заметила, что, может, это действительно лучше…

И тут послышался звук открывающейся двери и на пороге появились Вася и Надя, рабочие, делавшие ремонт.

При виде чужих успокоившийся было Егор опять разревелся.

— Что за шум, а драки нету? — спросил Вася.

А Надя начала извиняться, что они не приходили целую неделю, потому что с машиной такая морока, пока ее оформишь, застрахуешь, а тут еще это кладбище…

— Какое кладбище? — спросила Лена.

— Да ведь сын-то наш… — Надя замялась, — от передоза умер, — она всхлипнула.

— Когда? — похолодела Лена.

— Да нет, — успокоила ее Надя, — не сейчас… Пять лет назад.

— Ему бы сейчас двадцать три было, — добавил Вася, закуривая «Беломор».

— Ну вот, — вытерла слезы Надя, — а мы, как эту машину выиграли, я гляжу на его фотку, что у нас на стене висит, в рамочке, а на ней фон, — Надя расширила глаза, — из белого голубым сделался, вот прям, как это, — она дотронулась до ползунков Егора. — Хотите верьте, хотите нет!..

— Мы и махнули на кладбище, — подхватил Вася, — а там… — он оглядел присутствующих невидящими глазами, — на фотографии, которая на плите, то же самое…

В комнате наступила гробовая тишина.

Даже Егор замолчал.

А Вася затянулся беломориной и спросил:

— Вы все тут люди образованные, вот вы мне и объясните, что все это значит?

— Пить надо меньше, — отчеканила Марья Ивановна.

Но Вася, как будто не слыша, продолжал:

— Радуется мой сын нашему выигрышу или нет?

Егор забухтел, и Надя ласково спросила:

— Это чей же такой? — и, обращаясь к Кире, добавила: — Твой?

Кира вздохнула:

— Мой…

— Внук?

— Сын, — резко сказала Лена.

Надя вопросительно посмотрела на Киру.

— Дочь подбросила, — объяснила та и, помолчав, повернулась к Лене: — А может, мне правда уйти из театра?

Но Марья Ивановна перебила, что лучше уж мне уйти из школы, потому что я больше не вижу в этой работе никакого смысла, и, обращаясь к Кире, закончила, что а так помогу конкретному человеку, и запела:

— Вот и мы с отцом своего Юрку всё Егоркой звали… — сказала Надя.

Вася потянулся за новой беломориной.

— Слушайте, — вдруг предложила Надя, — а давайте я его возьму? — она посмотрела на Киру. — В смысле буду у вас няней, — и, оглянувшись на мужа, добавила, что, может, это наш Егор нам знак подает.

И Кира от неожиданности расплакалась, а Вася пробормотал, что черт его знает, может, правда хватит со мной по ремонтам мотаться. А Лена улыбнулась, что теперь мой унитаз точно останется стоять посреди комнаты до второго пришествия…

И тут в дверь позвонили.

«Безумный день!» — подумала Лена и пошла открывать, а Надя взяла Егорку у Марьи Ивановны и стала приговаривать:

И Лена вернулась в комнату с незнакомой девушкой.

— Это Саша, — представила она девушку. — Девушка Паши. Ей нужно со мной поговорить.

И Надя с Егором на руках двинулись к двери, за ней заторопился Вася, за ним — Кира, а Марья Ивановна шепотом спросила у дочери, в какой квартире та бабулька, которая берет по 20 рублей…

И Лена ответила, что напротив и давай я дам тебе 20 рублей. Но Марья Ивановна обиделась, что ты, наверное, забыла, что я заслуженный учитель, и — вслед за всеми — пошла к выходу.

— Всех гостей ваших разогнала, — сказала Саша, — и извините, что я без звонка: просто у вас все время занято, а мобильного я не знаю…

И Лена ответила, что ничего и, подойдя к телефону, поправила трубку.

Саша молчала.

И Лена подумала, что девочка небось беременна, и медленно закурила.

— Так о чем ты хотела со мной поговорить?

И Саша, краснея, спросила:

— А почему у вас унитаз в комнате?

Лена затянулась и с досадой сказала:

— Жизнь, в сущности, такое говно, — она выпустила дым. — Ты так не считаешь?

И Саша натужно улыбнулась и залепетала, что вы ведь знаете, мы с Пашей живем уже два года и я всегда хотела ребенка…

У Лены екнуло сердце.

А Саша продолжала:

— Квартира у меня есть, профессия тоже…

— А кто ты, кстати? — поинтересовалась Лена.

— Медсестра… — Саша улыбнулась. — Помните, Паша два года назад в больнице лежал?

— А-а… — протянула Лена и стряхнула пепел. — Да ты говори, говори…

— …и мама помогла бы, она у меня на пенсии, потому что работала на вредном производстве…

— Но ведь Паша учится! — перебила Лена.

— Да, — подхватила Саша. — Я сначала тоже так думала, в смысле, что в этом причина, но в последнее время поняла, что тут что-то другое…