Сатиры

Где мода — властный падишах…

Собрав с мечты душистый мед,

Беспечный, как мечтатель-инок,

Придешь сконфуженно на рынок —

Орут ослы, шумит народ,

В ларях пестрят возы новинок, —

Вступать ли в жалкий поединок

Иль унести домой свой сот?..

1912

Невольная дань

Невольное признание

Гессен сидел с Милюковым в печали.

Оба курили и оба молчали.

Гессен спросил его кротко как Авель:

«есть ли у нас конституция, Павел?»

Встал Милюков. запинаясь от злобы,

Резко ответил: «еще бы! еще бы!»

Долго сидели в партийной печали.

Оба курили и оба молчали.

Гессен опять придвигается ближе:

«Я никому не открою — скажи же!»

Раненый демон в зрачках Милюкова:

«Есть для кадет! а о прочих — ни слова… »

Мнительный взгляд на соратника бросив,

Вновь начинает прекрасный Иосиф:

«Есть ли… »но слезы бегут по жилету —

На ухо Павел шепнул ему: «нету!»

Обнялись нежно и в мирной печали

Долго курили и долго молчали.

1909

Баллада

Устав от дела бюрократ

Раз, вечером росистым,

Пошел в лесок, а с ним был штат:

Союзник с октябристом.

Союзник нес его шинель,

А октябрист — его портфель…

Лесок дрожал в печали,

И звери чуть дышали.

Вдруг бюрократ достал пирог

И положил на камень:

«Друзья! Для ваших верных ног

Я сделаю экзамен:

За две версты отсель, чрез брод,

Бегите задом наперед.

И кто здесь первый будет —

Пирог себе добудет».

Вот слышен конский топ,

И октябрист, весь в мыле,

Несется к камушку в галоп —

Восторг горит на рыле!

«Скажи, а где наш общий брат?» —

Спросил в испуге бюрократ.

«Отстал. Под сенью ветел

Жида с деньгами встретил… »

— «А где пирог мой?» — октябрист

Повел тревожно носом

(Он был немножко пессимист

По думским ста вопросам).

Но бюрократ слегка икнул,

Зачем-то в сторону взглянул,

Сконфузился, как дева,

И показал на чрево.

1909

Цензурная сатира

Я видел в карете монаха,

Сверкнула на рясе звезда…

Но что я при этом подумал

Я вам не скажу никогда!

Иду — и наткнулся на Шварца

И в страхе пустился бежать…

Ах, что я шептал по дороге —

Я вам не решаюся сказать!

Поднялся к знакомой курсистке.

Усталый от всех этих дел,

Я пил кипяченую воду,

Бранился и быстро хмелел.

Маруся! Дай правую ручку…

Жизнь–радость, страданье–ничто!

И молча я к ней наклонился…

Зачем? Не скажу ни за что!

1910

Экспромт

И мы когда-то, как тиль-тиль,

Неслись за синей птицей!

Когда нам вставили фитиль —

Мы увлеклись синицей.

Мы шли за нею много миль —

Вернулись с черной птицей!

Синицу нашу ты, тиль-тиль,

Не встретил за границей?

1909

Там внутри

У меня серьезный папа —

Толстый, важный и седой;

У него с кокардой шляпа,

А в сенях городовой.

Целый день он пишет, пишет —

Даже кляксы на груди.

Подойдешь, а он не слышит

Или скажет: «уходи».

Ухожу… у папы дело,

Как у всех других мужчин.

Только как мне надоело:

Все один да все один!

Но сегодня утром рано

Он куда-то заспешил

И на коврик из кармана

Ключ в передней обронил.

Наконец-то… вот так штука.

Я обрадовался страсть.

Кабинет открыл без звука

И как мышка, в двери — шасть!

На столе четыре папки,

Все на месте. Всё точь-в-точь.

Ну-с, пороемся у папки —

Что он пишет день и ночь?

«О совместном обученье,

Как вреднейшей из затей»,

«Краткий список книг для чтенья

Для кухаркиных детей»,

"В думе выступить с законом:

Чтобы школ не заражать,

Запретить еврейским женам

Девяносто лет рожать»,

«Об издании журнала

“Министерский детский сад”»,

«О любви ребенка к баллам»,

«О значении наград»,

«Черновик проекта школы

Государственных детей»,

«Возбуждение крамолой

Малолетних на властей»,

«Дух законности у немцев

В младших классах корпусов»,

«Поощрение младенцев,

Доносящих на отцов».

Фу, устал. В четвертой папке

«Апология плетей»

Вот так штука… значит папка

Любит маленьких детей?

1909

Молитва

Благодарю тебя, создатель,

Что я в житейской кутерьме

Не депутат и не издатель

И не сижу еще в тюрьме.

Благодарю тебя, могучий,

Что мне не вырвали язык,

Что я, как нищий, верю в случай

И к всякой мерзости привык.

Благодарю тебя, единый,

Что в третью думу я не взят, —

От всей души с блаженной миной

Благодарю тебя стократ.

Благодарю тебя, мой боже,

Что смертный час, гроза глупцов,

Из разлагающеся кожи

Исторгнет дух в конце концов.

И вот тогда, молю беззвучно,

Дай мне исчезнуть в черной мгле, —

В раю мне будет очень скучно,

А ад я видел на земле.

1907

Веселая наглость

Ах, сквозь призму

Кретинизма

Гениально прост вопросец:

Наш народ — не богоносец,

А лентяй

И слюнтяй.

В самом деле, —

Еле-еле

Ковырять в земле сухой —

Старомодною сохой —

Не работа,

А дремота.

У француза —

Кукуруза,

Виноград да лесопилки.

А у нас —

Лень да квас.

Лежебокам за уроком

Что бы съездить за границу —

К шведам, к немцам или в Ниццу?

Не хотят —

Пьют да спят.

Иль со скуки

Хоть науки

Изучали бы, вороны:

Философию, законы…

Не желают:

Презирают!

Ну ленивы!

Даже «нивы»

Не хотят читать, обломы.

С Мережковским незнакомы!!

Только б жрать,

Только б спать.