Узлы («Какое странное порой…»)
Какое странное порой
Владеет мной очарованье,
Когда сливается с зарей
Луны холодное сиянье.
И сон очей моих бежит.
И как за пленкой слюдяною
Лежу, и кто-то ворожит
В пустыне лунной надо мною.
Знать, не напрасно, милый друг,
Ты перед смертью говорила,
Что из твоих не вырвет рук
Меня ничья на свете сила.
И долго в лунной тишине,
Откидывая одеяло,
В полусознанье, в полусне
Узлы какие-то вязала.
Возрождение. 1959. № 91.
«Я не люблю тебя, луна…»
Я не люблю тебя, луна,
И мир, тобой завороженный, —
Прелюбодейная жена,
Что улыбается Мадонной.
Ты устремляй свой тусклый взгляд
Туда, где волчья рыщет стая,
Где мертвецы в могилах спят,
На Божий зов не отвечая.
А здесь тебя я не хочу.
Я счастлив радостью земною.
И только ясному лучу
Окно высокое открою.
Возрождение. 1959. № 91.
«Посмотри, какая странная…»
Посмотри, какая странная
Поднимается луна, —
Бледно-розово-туманная,
Так легка и так нежна.
И какие стебли длинные
У тюльпанов при луне,
Словно души их невинные
К небу тянутся во сне.
Чьи-то руки простираются:
«О мой брат, моя сестра!»
Чьи-то крылья расправляются, —
В лунном небе веера.
И душа моя бессонная,
Забывая все слова,
От всего освобожденная,
Тайнодействием жива.
Возрождение. 1959. № 91.
Голубое одеяло («Воскресенье, нет, Суббота…»)
Воскресенье, нет, Суббота.
Год не помню, месяц — май.
Полночь. Настежь вдруг ворота.
Гость нежданный. Принимай.
Гость? А ну его в болото.
Ну его ко всем чертям!
Буду на ночь я ворота
Запирать отныне сам…
Так и быть, ведите в зало.
Ничего не подавать.
Голубое одеяло
Положите на кровать.
И как в облаке пушистом,
В одеяле голубом,
В свете звездном, в свете чистом,
Гость заснул последним сном.
Возрождение. 1959. № 91.
ЗВЕЗДА
1. «Горит над озером звезда…»
Горит над озером звезда
И отражается в воде.
Тебя я видел… Но когда
И на какой звезде?
О, вспомни, может быть, на той,
Что в этот предвечерний час
Своей далекой чистотой
Заворожила нас.
И чей развоплощенный свет
Еще играет на волнах,
На той, которой больше нет
Ни в прозе, ни в стихах…
Увы, я вспомнить не могу,
Все это было как во сне,
На незнакомом берегу,
В сверканье и в огне.
2. «Ледяной прозрачностью сверкая…»
Ледяной прозрачностью сверкая,
Ничего от взоров не тая,
Ты гори, гори, всему чужая,
Безымянная звезда моя.
Прикасайся острыми концами
Чудодейственных твоих лучей
Сквозь туман, сквозь все, что между нами,
К вечереющей душе моей.
Чтоб не вечно странницею бедной
Ей в дома стучаться в поздний час,
Но сверкать царицею победной,
Ни пред кем не опуская глаз.
Возрождение. 1959. № 92.
ИЗ ЧЕРНОВОЙ ТЕТРАДИ
I. Этим летом («Допотопный рукомойник…»)
Допотопный рукомойник,
В рукомойнике вода.
Сквозь приспущенную штору
Влажно-яркая звезда.
Это было этим летом.
Заносил, как парус, в бок
Коленкоровую штору
Шелковистый ветерок.
Убывала, прибывала
В рукомойнике вода.
Это было этим летом —
Ложь и верность навсегда.
II. Разлука («Ну что ж, пускай друзья пируют…»)
Ну что ж, пускай друзья пируют,
Меня на пир не пригласив.
Стаканы бьют, подруг целуют
И в драку лезут, кто драчлив.
Пускай в штанах американки
Всю ночь гуляют при луне.
Я на турецкой отоманке
Лежу в блаженном полусне.
Жара. Космическая скука.
Закат — восход. Закат — восход.
О только б кончилась разлука,
А там увидим, чья возьмет.
III. О Боге («Мне без Бога что-то скучно…»)
Мне без Бога что-то скучно.
Он совсем не так уж строг.
Бог, которым нас пугают, —
Полицмейстер, а не Бог.
Не хочу такого Бога.
Пусть хоть плохенький, да свой.
Не такой чтоб очень грешный,
Но не слишком и святой.
До святого — драгоценных
Много сил потратив зря —
Все равно не доберешься,
Как до батюшки-царя.
