Дарован день

Была – ни встать, ни лечь,

Уж телефон под ушком,

И льётся, льётся речь.

А в коридоре – койка.

Идёт народ, глядит:

Лежит в густых наколках

Порезанный бандит.

Ночь. Никому не спится.

Любому не до сна:

Кричит подбитой птицей

Инфарктница одна.

Качает ветер ветки.

Чудесный день встаёт.

С утра – укол, таблетки,

Система и обход.

Зажглись телеэкраны.

Когда ж заветный миг:

С обедом долгожданным

Тележка загремит…

Троица

Ель зелёные ёжики нянчит на ветках.

Шишки рыжими гроздьями густо свисают.

Истекают смолою. Нагрянуло лето.

В небе влажном кружит голубиная стая.

Дождь прошёл, и уже лучезарится солнце.

По прямой, деловито, летают вороны.

Нынче звон колокольный без устали льётся.

Нынче Троица, вот и разносятся звоны.

А больные стоят у раскрытых окошек.

Тучи в небе гуляют и дышат деревья…

И даётся уставшим надежды немножко.

И, что искра в груди, просыпается вера.

В больничной палате

В больничной палате, что стала привычной,

Я слушаю звуки: чирикают птички,

Стучат неуёмные капли из крана,

Системы гремят, что развозятся рано…

Они в процедурке стоят, словно лес.

Но смотришь – на время лесочек исчез.

Стоят у кроватей, серьезны, стройны,

Особенной властью владеют они:

По трубкам прозрачным лекарство бежит,

Надежду даря и желание жить…

Мы словно родные с другими больными.

Нас всех санитарка на завтрак поднимет,

Нас врач на обходе при всех обнажит…

И каждый лелеет свои миражи:

Что вылечат здесь, иль хотя бы подлечат,

Что станет попроще, заметно полегче.

Но дни проползают, сменяются лица,

И нам уж о доме мечтается-снится.

И в тягость больничный непрочный уют,

И радости встречи уже не дают.

Мы выписки ждем, как спасенья из плена…

И вот на крыльце, под больничною сенью,

Насквозь пропитавшись лекарственным духом,

Вбираем свободу мы зрением, слухом,

Ступаем, слегка ослабев, по земле,

С одышкой, бледны, но довольны вполне.

Дочка спит

Стёкла иней залепил.

Месяц узенький в окошке.

Баю, маленькая, спи,

Засыпай скорее, крошка…

Ночь густеет за окном.

Темноты боялась, помню.

Но теперь наш старый дом

Светом нежности наполнен.

Дремлют яблони в саду…

Пусть малышке сладко спится...

…Я боюсь, пока иду:

Вдруг да скрипнет половица...

***

Неумолчный шум больницы,

Шорох вьюги за окном…

Безмятежно сыну спится:

Там, где мама – там и дом.

***

Дома скучно, серо, пыльно.

Опустел. В больнице – сын.

Говорит: «Тоскую сильно,

Я лежу почти один».

Дом, работа и больница…

Я мечусь туда, сюда…

Как ему там естся, спится?

Врач подходит иногда?

Был бы хоть диагноз точен,

Потерпеть хватило сил –

Исскучались очень-очень…

Вот уж август наступил…

…Замер, худ, в трикушках, тапках

У дождливого стекла.

Так схватила бы в охапку

И домой уволокла…

Сыну

Из нашего сухого Забайкалья –

В болотистый, сырой, туманный край…

Тебя я мысленно, сердечно окликаю,

Кричу: ты только веры не теряй!

Держись, крепись, мы справимся и с этим.

Порою кажется, что нестерпимо – ждать.

Зима прокатит, за весной и летом

Наступит осень –

будем

дни

считать.

***

Отрадой для души – одно словечко:

Жив. Более не нужно ничего.

Я в храме помолюсь, поставлю свечку,

И троеперстье ляжет на чело.

А мне казалось – сына оторвали

Навеки – так потеряна душа,

Покой и благодушие украли,

Бессмысленно жалеть и утешать…

Но телефонный голос в ухо впрыгнул,

Душа воспряла, дёрнулась к нему.

Насытилась одним лишь кратким мигом,

Что разметал переживаний тьму.

***

Благодарю, о Боже, за разлуку,

За обостренье чувства, за мольбы,

Терпения целебную науку,

За тихий голос ангельской трубы.

Пора очистить золотые нити,

Испепелить пустую шелуху,

Навстречу Промыслу светло и тихо выйти,

Держа молитву в сердце, на слуху.

Спасибо, Господи, за боль, опустошённость,

За чувство, что свалились в пустоту.

Ты воробьишек, крылышек лишённых,

В Свои ладони примешь на лету.