Первородство

Так я решил.

И левый берег, крут,

126

Вдруг встал из мглы. И веет с этой суши

Горячим ветром.

Трепещите, души!

Суд ждет вас здесь! Последний страшный

Но почему такое равнодушье?

Не мечутся, не плачут, не клянут,

А слышу я:

— Причаливай вот тут!

— Да нет, не тут, а здесь вот, где посуше!

Неужто вы не видите мостков?

Эреб, Эреб! Так вот ты есть каков!

Чу! Звон подков. Гудки грузовиков.

И лодочник, во всю орущий глотку,

Чтоб услыхал бы весь загробный мир:

— Озорничал вот этот пассажир!

Сам, видно, пьяный! Всполошил всю лодку!

127

ПУТЕШЕСТВЕННИК

Друзья меня провожали

В страну телеграфных столбов.

Сочувственно руку мне жали...

Вооружен до зубов?

«Опасностями богата

Страна эта? Правда ведь? Да?

Но мы тебя любим, как брата,

Молнируй, коль будет нужда!»

И вот она на востоке.

Страна телеграфных столбов,

И люди совсем не жестоки

В стране телеграфных столбов,

И есть города и селенья

В стране телеграфных столбов,

Гулянья и увеселенья

В стране телеграфных столбов!

Вхожу я в железные храмы

Страны телеграфных столбов.

Оттуда я шлю телеграммы —

Они говорят про любовь.

Про честь, и про грусть, и про ревность.

Про то, что я все-таки прав.

Твоих проводов песнопевность

Порукой тому, телеграф!

128

Но все ж приближаются сроки.

Мои дорогие друзья!

Ведь я далеко на востоке —

Вам смутно известно, где я.

Ищите меня, телефоньте.

Молнируйте волю судьбы!

Молчание.

На горизонте

Толпятся немые столбы.

Л. Мартынов

129

ПРАВДА

В равнинах Востока, багряных от зноя,

Где водит июль соляные смерчи,

Тревожно сжимается сердце родное...

Ты просишь меня:

— Отвечай! Не молчи!

Ведь скоро и осень.

И ливень осенний

Ударит о крыши, железо дробя!

Ответь!

Не молчи!

Но взамен объяснений

Я песню пою про тебя, про тебя!

Нет! Я не молчу!

Мы увидимся скоро,

Тебя обниму я, все больше любя.

Но слышишь! — взамен телефонного спора,

Ты слышишь! — взамен телеграфного вздора

Я песню пою про тебя, про тебя!

Где я?

Я в народом наполненных залах,

В высоких мансардах, в богатых дворцах,

Бываю на пристанях я и вокзалах,

130

На пашнях, в болотах и на солонцах.

Я в небе бываю, где солнце цветное,

Могущество туч и ветра горячи.

Я в шахтах и там, за магнитной стеною,

Где денно и нощно куются мечи.

Я всюду!

И ты!

Ты повсюду со мною!

Не надо тревожиться, сердце родное!

А ты говоришь: — Отвечай, не молчи!

Волнуешься ты. И последних известий

У старого радио трепетно ждешь,

Но ты не тревожься!

Мы вместе! Мы вместе!

А все остальное — глубокая ложь!

131

ключ

День кончился.

Домой ушел кузнец —

Знакомый, даже свойственник мне дальний.

Я в кузнице остался, наконец,

Один. И вот, склонясь над наковальней,

Ключ для очей, для уст и для сердец

Я выковал. Мерцал он, как хрустальный,

Хоть был стальным — та сталь была чиста,

И на кольце твое стояло имя.

Тебе я первой отомкну уста!

И я пришел и отомкнул уста,

Но тотчас их связала немота —

Так тесно сблизились они с моими!

Тут сердце я открыл твое ключом,

Чтоб посмотреть, что будет в нем и было.

Но сердце не сказало ни о чем,

Чего б не знал я. Ты меня любила.

И я решил открыть твои глаза,

Чтоб видеть все смогли они до гроба,

Но за слезой тут выпала слеза...

Я говорю: не радость и не злоба,

А слезы затуманили глаза,

Чтоб ничего не видели мы оба!

132

ТОСКА

Лил на свете я до сорока лет

И не знал никогда, что такое тоска. Нет.

Даже знать я не знаю, что такое тоска. Мне

Никогда не бывала она близка.

Ни ночами во сне

11 ни наяву

Никогда не зову

Эту самую деву я. Грусть.

Говорят иногда.

Что она и сюда

Заезжала —

И пусть!

Я — появится если она — улыбнусь,

Л объявит она, что со мною должна

Повстречаться одна, —

Рассмеюсь.

Я ее не боюсь!

Что такое она?

Если взвесить все и учесть —

Есть на свете Надежда, и Вера, и Мудрость

и есть

Месть, и Гордэсть, и Ревность, и Верность,

и Страсть...

А с тоской этой, с Грустью, ни в рай

и ни в ад не попасть.

133

Пусть имеет она над другими верховную

Да уж лучше к земле я ничком припаду

Да зароюсь в пески,

Захочу — улечу на другую звезду,

А уйду От тоски.

У меня две руки,

У меня кулаки,

А у ней под глазами круги велики,

У меня есть товарищи-весельчаки...

Боже мой,

Помоги

Мне уйти от тоски!

134

Замечали —

По городу ходит прохожий?

Вы встречали —

По городу ходит прохожий.

Вероятно, приезжий, на нас не похожий?

То вблизи он появится, то в отдаленье.

То в кафе, то в почтовом мелькнет отделенье.

Опускает он гривенник в щель автомата.

Крутит пальцем он шаткий кружок циферблата

И всегда об одном затевает беседу:

— Успокойтесь, утешьтесь — я скоро уеду!

Это — я!

Тридцать три мне исполнилось года.

Проникал к вам в квартиры я с. черного хода,

На потертых диванах я спал у знакомых,

Преклонивши главу на семейных альбомах.

Выходил по утрам я из комнаты ванной.

«Это гость, — вспоминали вы, — гость не незваный,

Но, с другой стороны, и не слишком желанный.

Ничего! Беспорядок у нас постоянный!»

— Это гость, — поясняли вы мельком соседу

И попутно со мной затевали беседу:

— Вы надолго к нам снова?

— Я скоро уеду!

135

— Почему же? Гостите. Придете к обеду?

— Нет.

— Напрасно торопитесь! Чаю попейте!

Отдохните да кстати сыграйте на флейте!

Да! Имел я такую волшебную флейту.

За мильоны рублей ту я не продал бы флейту.

Разучил же на ней лишь одну я из песен:

«В Лукоморье далеком чертог есть чудесен!»

Вот о чем вечерами играл я на флейте.

Убеждал я: поймите, уразумейте.

Расскажите знакомым, шепните соседу,

Но, друзья, торопитесь — я скоро уеду!

Я уеду туда, где горят изумруды,

Где лежат под землей драгоценные руды,

Где шары янтаря тяжелеют у моря!

Собирайтесь со мною туда, в Лукоморье!

О! Нигде не найдете вы края чудесней!

И являлись тогда, возбужденные песней,

Люди. Разные люди. Я видел их много.

Чередой появлялись они у порога.

Помню — некий строитель допрашивал строго:

— Где чертог? Каковы очертанья чертога? —

Помню также: истории некий учитель

Все пытал: — Лукоморья кто был покоритель?

И не мог ему связно ответить тогда я...

Появлялся еще плановик, утверждая,

Что не так велики уж ресурсы Луккрая,

Чтобы петь о них песни, на флейте играя.

И в крылатке влетал еще старец хохлатый,

Непосредственно связанный с Книжной палатой.

— Лукоморье! Изволите звать в Лукоморье!

136

Лукоморье отыщете только в фольклоре! —

А бездельник в своей полосатой пижамке

Хохотал: — Вы воздушные строите замки! —

И соседи, никак не участвуя в споре.

За стеной толковали:

— А?

— Что?

— Лукоморье?

— Мукомолье?

— Какое еще Мухоморье?

— Да о чем вы толкуете? Что за исторья?

— Рукомойня? В исправности.

— На пол не лейте!

— Погодите — в соседях играют на флейте!

Флейта, флейта!

Охотно я брал тебя в руки.

Дети, севши у ног моих, делали луки,

Но, нахмурившись, их отбирали мамаши:

— Ваши сказки, а дети-то все-таки наши!

Вот сначала своих воспитать вы сумейте,